ОТКРЫТЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНОГО АКУШЕРСТВА И
ПРАКТИЧЕСКОЙ ПСИХОТЕРАПИИ
ПРОФЕССОРА Н.В. СТАРЦЕВОЙ

Акушерство – не медицина, это служение
Старцева Н.В.
19 мая 2019 г., воскресенье

Я оставил наши разговоры в очень радостный для всех родных солнечный день, когда ты пошёл в первый класс школы. Вот только впервые на твоём празднике не было моей Наташеньки, твоей бабушки, которая так много сделала и для твоего появления на свет, и для воспитания, воспитания чувств, разума, души. Я знал уже в тот день, что писать тебе не смогу столько времени, сколько потребует долг непрерывного пребывания с женой. Все мысли и дела с тех пор были заняты ей одной. Я стал редко бывать у вас. Вы, наши внуки, приходили вместе с родителями едва ли не каждую субботу, но бабушка Наташа уже не была источником, заводилой игр, занятий, приготовления еды, а почти безучастно сидела на диване или дремала там же.

Даже твоя игра на скрипке, обучению которой у лучшей детской наставницы она отдала целых три года, не вызывало у бабушки эмоций. А меня раздражало, и я, порой, просил прекратить пиликанье – прошло то время, которое могло изменить твою жизнь и определить судьбу. А ведь сколько было сделано ею для твоего счастья!

Оказывается, жена вела маленький дневничок твоего обучения музыке. Его я нашёл месяц назад среди довольно многочисленных ею написанных стихов. Прочитал несколько страничек и оставил это занятие. Скрипка была её радостью, но и мукой. А я при чтении испытал тяжелую душевную боль – ведь это мне три года приходилось возить вас на занятия с постоянным риском опоздания на службу. И всё напрасно!.. Или не всё?

Наташа до последнего была с тобой в музыкальной школе, наводя смятение на иных людей своей неуверенной шаткой походкой и угрозой упасть на ступеньках, если меня не было рядом. Машина машиной, но ведь в последний учебный год (2016-2017), прежде, чем жена в ней окажется, мне приходилось тратить не менее двух часов на её сборы. Сама бабушка уже не могла сконцентрироваться на актуальном действии, но потребность быть с тобой на занятии не изменяла ей. Машину не всегда удавалось ставить прямо возле школы (центр города есть центр), и тогда, помнится, весной 2017 г. не раз вынуждены были топать по лужам. Тебя брал на руки до сухого места, а она, оставленная, шла по лужам в ботинках, которые были удобны для ходьбы, но не терпели воды. При этом я не всегда мог ей помогать – иначе мы все рисковали оказаться в луже на пятой точке, а ты, прежде всех – головой. После второго такого хождения по водам Наташенька тяжело заболела бронхитом.

Надо тебе сказать, что у твоей бабушки был всегда очень хороший иммунитет. Редко болела гриппом и простудами, в отличие от меня. Но если заболевала, то никакие антибиотики ей не помогали, разве что старый эритромицин, и долго страдала кашлем. По серьёзному сказать, бронхитом она заболела весной 15 и весной 16 г.г., когда, не спрашивая моего мнения, отправилась «отдыхать» в Усть-Качку. …В августе 1988 года она без страха купалась в Байкале вместе с твоим папой (пока я караулил их одежду с деловым видом) и не имела никаких последствий для здоровья.

Зато у меня хранятся лаковые чёрные туфельки, купленные бабушкой Наташей. Ты в них выступал на концертах со своей скрипкой. И я их не отдам никому, даже Лёве, который с ними расправится, как и с прочими доставшимися от старшего брата обутками. Это стало святым…

Последней зимой вы, внуки, даже приходя к нам, предпочитали не беспокоить бабушку и играли, рисовали, занимались компьютером с мультиками только в моей комнате. Уходя домой – обязательно прощались с бабушкой. Но она не понимала происходящего вокруг и путала имена внуков с сыновними. Лёву полагала мальчиком из другого города. … А ведь 4-5 лет назад Наташа могла без усилий цитировать наизусть длинные куски из сказок Пушкина и не только. Потом произошла беда с сыном Антоном, и случилось то, о чём я тебе сейчас рассказал.

Два месяца назад ушла из жизни и ваша родная бабушка, моя золотая Наташенька, великая женщина России, как её называл профессор Ю.А. Гуркин из Петербурга. Величали её многие. Знаменитый профессор В.П. Баскаков из города на Неве говорил, будучи в Перми в 1999 году: «Я Вас, Наталия Вениаминовна, в своих статьях цитирую, как Карла Маркса!»

Я и не писал тебе почти два года, потому что моя постоянная спутница жизни, моя вечная вдохновительница стала тяжело больна. А ведь все свои достижения и открытия в профессии я складывал к её стопам, ища одобрения, если не восхищения. И долго, ох, долго я раскачивался, чтобы снова взяться за ручку (или «перо», как говаривали раньше). Много раз перекладывал с места на места этот блокнот для записей, но рука не хотела водить ручкой.… Но почему-то сегодня пошло…, и я пишу, стирая слёзы платком. Не знаю, буду ли размещать беседу в Интернете (если, вообще, сумею что-либо внятно описать), но если и сделаю это, то, скорее, для того, чтобы всё-таки мои записки нашли тебя, не будучи случайно выброшенными или потерянными.

20.05.2019

Теперь в нашей квартире произошли определённые изменения. Не стало дивана изумрудного цвета, на котором полюбила сидеть и спать Наташенька и с которого перешла в иной мир. Комната стала едва ли не полупустой. Но по-прежнему на меня взирает жена с многочисленных портретов, обрамлённых в красивые рамки. Их за последние дни стало даже больше.

Вот Наташенька сидит на скамейке возле ротонды в каком-то из ленинградских парков. Там она отдыхала с детьми летом, за год до нашего с ней знакомства. Фотографию делал старший, Алексей. Она чёрно-белая, и вчера для неё я подобрал более подходящую рамку цвета обгоревших поленьев. Алексей был мастером фото-и киносъёмки уже в те времена и сделал лучшие Наташины изображения, в которых сквозит и его юношеская любовь. А это она же возле своего жилья на улице Карла Маркса (дом 30) и держит на руках накуксившегося годовалого Алёшеньку. Сама она задорно улыбается. Из того родительского дома я и забрал её в другую жизнь. Много лет я постоянно ходил мимо него на службу. И почти всегда – с лёгким трепетом.

Сегодня, после нашей мартовской беды, я ищу любого повода, чтобы побродить возле него по улице, ныне, как и встарь, называемой Сибирской. Заглядываюсь на её окна 4-го этажа со двора и на балкон – с другой стороны. Если не очень прохладно, то могу подолгу смотреть из близлежащего, хорошо ухоженного ныне небольшого парка на безмолвные стены и вспоминать свои редкие в прошлом визиты туда, в её квартиру, и щемящий душу момент, когда мои друзья помогали вывозить книги и часть мебели сюда, в наше новое жилище, доставшееся от Наташины родителей. Боже, как она тогда была прекрасна, умна, блистательна и нежна!

Я готов был рисковать тогда всеми благами спокойного мира ради хоть нескольких лет блаженства с богиней. Она же рисковала гораздо большими преимуществами своей тревожной, но хорошо обеспеченной жизни с двумя детьми и родителями. И у нас всё получилось! 22 февраля этого года исполнилось 40 лет нашей совместной жизни…

А это небольшой потрет жены с внуком Максимом, который держит в руках скрипку в футляре. Они стоят у недавно посаженной липки, вовсе не случайно, возле её бывшего элитного жилья, называемого в народе «домом чекистов». На дворе ранняя осень 2015 г. Из этого дома выпорхнул в жизнь весь её не слишком счастливый род. Сына Антона уже нет среди живых, а старший, самый-самый, будучи трезвого(?), серьёзного (?) и последовательного (?) ума не захотел приехать на похороны матери и даже не выразил соболезнования по телефону никому из родни. Оказывается, любовь к матери может неожиданно перетекать в …. Бойся этого! У моих и Наташиных внуков не должно быть похожей страшной истории.

За пару месяцев до ухода жены из жизни я рассматривал в твоём присутствии большой архивный альбом, где хранилось фото Наташеньки военных лет, в валенках и шубке. Я показал его тебе, и ты, увидав впервые, не узнал свою бабушку в юном возрасте. Я открыл секрет. Не раздумывая, ты поцеловал её портрет в губки. Теперь тот детский портрет стоит на видном месте, которое издавна называлось нами «алтарём».

Рядом со мной ещё изображение в новой рамке, где Наташа величественно и успокоенно после хлопот восседает на диване в квартирке (доставшейся нам от моей мамы), куда Максимку только что принесли из роддома. Как много она сделала для того, чтобы ты был здоровым и счастливым. А правильные и удачные роды у тебя принимал не случайно подвернувшийся на дежурстве, а особый врач, Любовь Н. Анхимович. Я так захотел. Запомни её имя! Она, единственная из сотрудников акушерского блока самой крупной больницы Перми, отказалась подписывать вандальскую бумажонку, требующую от моей жены освободить кресло заведующей кафедрой для главного врача: «Ему нужней!» На это тогда, в 2004 году, женщина, не изменяющая своему имени, ответила: «Я дура, что ли?» Но та коллективная провокация лишила Наташеньку не только её должности, но и здоровья. Л.Н. Анхимович тоже лишилась места заведующей акушерским отделением. У Наташи открылся диабет, а доктора из профессорского состава не могли никак поставить диагноз; моя жена всё больше смещалась к той черте, из-за которой не возвращаются. Диагноз поставил я.

… На видном месте, рядом со мной, теперь (вероятно, навсегда) лежит книга «Дней и лет круговорот» [401*], календарь-справочник г. Перми и Пермского Края за 2015 год, где на странице 240 есть статья, посвящённая профессору Н.В. Старцевой, одной из её бывших пациенток. Там есть и такие знаменательные строки: «Кто для меня Наталия Вениаминовна: доктор, учитель, друг? Да, всё так. Наталия Вениаминовна спасла меня от болезни, может быть – от смерти…. Вряд ли я смогла бы выжить в том состоянии от наркотиков, к которым начала привыкать, от отчаяния. Наталия Вениаминовна для меня – Божество. Божество, которое не только спасло мою жизнь, но сделало меня счастливой, счастливой в материнстве, меня и многих других.

Спасибо, доктор, от меня и других пациенток и многих пермяков, маленьких и уже повзрослевших, появившихся на свет благодаря Вам!

Будьте здоровы, великая защитница матерей!»

Блестящее сравнение – защитница!

С тех пор, как родилась дочка у той женщины, обречённой некими врачами на бездетность, в Перми появилось уже 8 доморощенных докторов наук и профессоров от акушерства. Но есть ли в Пермском Крае настоящее акушерство и гинекология, и кто теперь может назвать себя «защитником женщин»? Я направляю вопрос в безмолвное пространство, хотя и знаю ответ. Таковы особенности эпистолярного жанра.

… С другой стороны от меня портрет жены с твоим папой восьми с половиной лет, сделанной в Иркутске на фоне церковки. У обоих игривое выражение лица; глазок фотоаппарата застал их в борьбе – кто будет стоять впереди при обоюдном желании быть сзади. Победила ничья – оба стоят в напряжённых позах – Саша толкает маму, а та пытается его удержать хоть вровень с собой.

И снова чёрно-белое фото портретного типа, сделанное Алёшей во время семейной поездки в Новороссийск на отдых – и снова за год до нашего знакомства. Наташа сидит боком, в плаще светлых тонов, на бетонной площадке у моря в пасмурную погоду. У неё здесь короткие волосы, а выражение лица в профиль такое, какое может быть только у великой, умудрённой и божественно красивой женщины-Водолея…

21.05.2019

А это большой групповой портрет, сделанный у родственников в Уфе, в каком-то фруктовом саду. В основании группы из трёх человек, построенной в вертикальном направлении, сидит мама Наташи, Ольга Ивановна, в центре находится какая-то из сестёр, а сверху, в чудном голубом платье, подчёркивающем тонкий стан, раздвигая руками ветви яблони, стоит сама Наташенька. Если не ошибся, то это было летом, за год до окончания ею средней школы. Изначально фото, сделанное папой, было чёрно-белым. Но ему удалось с помощью химических реактивов разукрасить его в цвета. Он был мастер на такие штуки, да и вообще, на все руки. … Есть и ещё один славный портрет из той поездки – Наташенька в белой кофточке с расшитыми рукавами и грудью стоит полубоком, опираясь на большую декоративную уличную вазу, вероятно, предваряющую вход в какой-то сад или парк. Такие кофты на украинский манер называют «вышиванками». Кажется, это трофей, вывезенный Наташиным папой, Вениамином Алексеевичем, из освобождённой от нацистов Венгрии.

Сегодня снова фашизм загулял по Европе, и снова его вскормили «отцы» американской «демократии». Фашистская карта на Украине вновь извлечена из потайного кармана, чтобы, найдя повод для агрессии, добить разграбленную при Ельцине Россию. Мешает уничтожению нашей страны вновь воскресшая из небытия сильная армия и железная воля неких имперских сил, которые лучше самого народа знают, что ему хорошо, а что плохо. Тот самый народ 30 лет назад за заграничный видеомагнитофон (но не за колбасу) мог родную мать не только продать, но и прибить. Страна сегодня превращена в сообщество обуреваемых мыслью обогащения людей, для которых базой существования является потребление кем-то произведённых продуктов. Это и есть идеологическая агрессия, которая развалила бывший СССР и угрожает современной России. И ещё много воды утечёт до тех пор, когда страна станет такой же могучей, как ко времени вступления Ивана Грозного на престол. Этого Запад и боится, поэтому возрождение фашизма для него необходимо ради собственного выживания. Для идеологического прикрытия он готовы называть это чудовище «формой демократического плюрализма», опорой которого и является общество потребления…

Но вернёмся в нашу квартиру, где на меня смотрит полсотни портретов моей родной половинки. Вот фото с рисованного изображения, сделанного художницей в 2006 (или 2007) году в Одессе на Дерибасовской. Наташа получилась почти девочкой, хотя ей было почти 70 лет. Конечно, лицо у неё цвета молочного шоколада от загара. Вероятно, это и помешало мастерице проникнуть в суть портретируемой. Мы оба были не очень-то довольны результатом. (Ведь даже та фотография у Чёрного моря в Новороссийске, сделанная в профиль, гораздо больше говорит наблюдательному человеку). И сделали рисовальщице замечание. Но она отказалась что-то менять. А может, она и разглядела в Наташе ту самую детскость, которой не отражают фотографии взрослой женщины?

На прошлогодний юбилей жены было принесено много цветов. Их я пристроил к рисованному портрету, вынутому из запасников; получился фотомонтаж, который хорошо смотрится среди портретов наших яснооких внуков.

В моей комнате давно стоит фотография жены в коричневом платье, сидящей у фонтана на Дерибасовской; она сделана в тот же день до или после позирования рисовальщице. Но и тут Наташеньке не откажешь в «юности», подчёркиваемой исключительно грациозными линиями её божественной фигурки. И эта фотография не хуже той, что сделана в Ленинграде за 30 лет до того. Эх, Одесса, моя духовная родина! Теперь её топчут фашисты… Родина моей замечательной бабушки, умудрившейся в самом начале прошлого века покинуть город у моря – для встречи с моим дедушкой Александром, в честь которого и назвали твоего папочку.

Часть портретов, историю которых я тебе рассказал, находится на пианино в окружении фотографий внуков и многочисленных икон. (Последние, я надеюсь, могут облегчить сегодняшнюю судьбу моей Наташеньки). Этот инструмент уникальный, чехословацкой фирмы “Roesler”, купленный её родителями в конце 60-х или начале 70-х годов. Надо честно сказать, что звуки, которые жена из него извлекала, меня нередко раздражали. А вот когда на нём заиграл мой очень рано погибший друг Олег, исполняя нашу любимую пьесу Листа «Грёзы любви», я понял исключительность этого инструмента. Позднее, когда сюда приходил уважающий себя настройщик, то раскрыл тайну прекрасного звучания. Оказывается дерево, из которого делают дорогие пианино, сушится несколько сот лет, прежде чем пойдёт в дело. Вот так-то! Это и есть настоящий бизнес, а не сегодняшний, пошлый, кровавый, сиюминутный. … Не связывай себя в жизни с бизнесом. Пусть этим займутся твои внуки, которых ты сначала научишь служить истине.

После Наташиного ухода мы организовывали 9-й и 40-й дни. Тогда здесь были, в основном, родственники. Спасибо им. Но звонила и Алла Кавелина. Приходили друзья, если их я звал, а также дважды замечательная сиделка Лариса, которая служила целый год Наташеньке, пока я находился 6 часов на работе. Она мне обещала описать на бумаге некоторые интересные моменты общения с Наташей. Но не звонит, кроме Любы Бабиной, больше никто. Ведь Наташи для бывших подруг (если даже и живы), учеников (которых вместе с ней выводили в люди) и даже родного брата, видимо, больше нет. Как и меня? Что уж говорить про арзамасских сидельцев. А ведь эти звонки нужны мне теперь, как нужны были за полтора года до того. Но никто не звонил и тогда, кроме старшей коллеги Р.Г. Скачедуб, однокурсницы Любы Бабиной и молодой подруги А.Г. Кавелиной. Если бы не последняя, то я бы вообще в те страшные месяцы думал, будто Наташенька моя сирота.

10 мая твои родители уехали отдыхать на недельку. А ты впервые за полтора года пришёл ко мне в гости (хотя бабушка давно-давно говорила, что у нас ты ведёшь себя как хозяин) и остался ночевать. Утром занимались твоими уроками за этим же раскладным столом, рядом с книгой [401*] и портретом Наташи, сделанным в день принесения тебя из роддома. Тут ты впервые открыл и читал вслух книгу про Ивана Семёнова. Смеялся. Потом покушал (как и сколько мог), и потащились в школу.

Через день, когда снова ожидалось твоё прибытие сюда, ты вдруг решил ехать прямо из школы к другому дедушке и брату с сестрой. Видя мой угрюмый вид, ты обнимал меня в автобусе и жалел, но не отказался от желания скорее вернуться в обитель своих любимых партнёров по играм.

23.05.2019

Всю эту неделю ты болеешь простудой, которая вяло тянется, кажется, больше десяти дней. Ты даже не ходишь в школу, а ведь завтра последний звонок. Вероятно, собрав всю свою волю в кулак, ты всё же до неё доползёшь. Там каникулы.

Сегодня не везёт с утра. Электронная почта не работает. А я ждал писем с Сахалина от одного врача, которая нашла меня специально два года назад по Интернету, чтобы сказать: «Пока есть упрямство, дух не сломлен и помогают доктора, подобные Шаталовой или Вам, это счастье».

Кое-что удалось подправить в программе компьютера, письма всё-таки пришли. Эта врач меня крепко поддерживает после ухода моей жены в небытие, как писали в атеистические времена, или в вечную жизнь, как говорят сегодня. Хорошо бы, чтоб нашей Наташеньке досталось последнее.

Написал мне сегодня и человек, посвятивший около 15 лет изучению творчества Достоевского и отразивший очень интересно своё видение во многих книгах. Вот кусочек из письма, где он говорит о моей работе под странным для обывателя названием «Госпожа тюрьмы»: «По поводу "Госпожи" я думаю, что действительно имеет место зависть коллег, ведь они не способны на создание таких текстов. Если бы я был местным олигархом, то обязательно издал бы Ваш труд огромным тиражом. Такие книги должны быть изучаемы как можно более обширной аудиторией. Я Вам уже это говорил. Благодаря Вашему концепту в "Госпоже" и я открыл мало изученную тему "Достоевский и шизофрения". Странное дело, М. Бахтин целую книгу написал о раздвоенности сознания персонажей Достоевского, но о шизофрении нет ни одного слова. Трусость ли это или некомпетентность очень раскрученного сейчас культуролога? С моей точки зрения, Достоевский - это писатель шизофрении, ее художественный методолог, в этом его величие, ибо он отразил "дух времени", который продуцирует этот недуг в массовом цивилизационном масштабе».

Конечно, это лестно, но и грустно, так как стрельба из пушки по воробьям меня мало интересовала. Я хотел изменить мир, а в результате мир обрёк меня на забвение…

Вокруг меня Наташенькины портреты, она на них как живая. Современная цветная фотография позволяет передавать все оттенки кожи, света и цвета. Передо мной фото, где жена сидит спиной ко мне, лицом к большому окну с видом на море. Это в Пицунде. Сосчитай, сколько было бабушке лет за год до твоего рождения? Наташина фигурка совсем как девичья, только ещё красивей, чем у 99% юных представительниц прекрасного пола. У тебя её кожа, жёсткие волосы, тонкая кость и не только. Так что знай, какие гены ты несёшь. Тебе папа покажет эти фото, когда будешь выбирать невесту. Не промахнись! Нельзя шутить с вечностью! Над этим серьёзным отношением к вечности трудились 5 поколений интеллигенции (до тебя) из моей родни и столько же – из Наташиной. Она знала, что ты почти весь – из её крови. Потому и любила, как себя.