Читальный зал
Рекомендуем
Новости редактора
Революция и гражданская война - вечный удел...
Врать или не врать? – III
Беседы с внуком. Часть V
(Революция и гражданская война - вечный удел обманутых Реформацией)
М.В. Швецов (Пермь)
Стрелецкое войско, появившееся в царствование Ивана Грозного. составляло постоянный гарнизон столицы, и там же, в Воробьёвой слободе Москвы, было расквартировано….Стрельцы и по времени своего появления на исторической сцене оправдывают звание мушкетёров: как раз незадолго до этого (1520 – 1530 г.) был изобретён мушкет.
Позднелатинское muscheta… означает разновидность метательной стрелы, жужжащей наподобие москита. Т.е. «мушкетёр» можно перевести и как «мечущий стрелы», «стрелец».
Посмотрите на рисунок, изображающий стрельцов в бою (рис. 21). Нет никаких сомнений, что в руках у них мушкеты, ибо опирают они их на бердыши (топоры на длинной рукояти с широким, серповидным лезвием), что возможно только при использовании таких длинных и тяжёлых ружей, как мушкеты.
…Изначально «московитами» назывались стрельцы-мушкетёры. Именно им, а не мифическим «мокселям», обязана Москва своим названием».
Подводя некий итог, можно сказать, что писк пули обусловил название огнестрельного оружия, и слово «муха» имеет отношение как к мушкету, так и к москвичам, которые принесли его с собой для покорения Европы. Не менее интересный результат разысканий ждёт нас, когда рядом со словом “mosca” в словаре увидим “moschea”, означающее «мечеть». Вот это, да! В Италии здания духовного культа имели даже «московский» подтекст. А если вспомнить, что над некоторыми зданиями Флоренции в XV веке (только ли?) красовался оттоманско-атаманский полумесяц, что католические церкви очень похожи на минареты и могут легко подменять друг друга в случае смены духовной власти, то может статься: наш анализ с помощью исследований ФН не сильно кого-то и удивит. Тем лучше. Испания, вероятно, была последним оплотом Русско-«Монгольской» империи в Европе [35*, с. 275]. По крайней мере, над усыпальницей Филиппа II в Эскориале восседает двуглавый орёл. Пересмотрев в Интернете все виды и ракурсы места его вечного покоя, ты не увидишь ничего подобного. Не удивляйся. Так и задумано скалигеровскими редакторами современности: смотреть и не видеть. Но есть редкие издания, которые позволяют снять завесу над тайной времён Реформации [56*] .
Теперь ты видишь двуглавого орла, хотя и на него пала редакторская «тень» в виде светового блика, что недопустимо в серьёзных изданиях.
Сохранился и другой признак принадлежности Филиппа II к ордынцам. Известны изображения короля в царской лепестковой короне, как и его предшественников, католических королей – Фердинанда и Изабеллы.
Кстати, не несёт ли храм Василия Блаженного в Москве следы чего-то «восточного»? Чего стоят только купола в виде чалмы. Но вот интересно: чалма – это традиционный русский головной убор, так как слово происходит от русского «чело», согласно ФН. В этой связи будет снова полезна цитата из книги искусствоведа М. Алпатова [10*, с. 196]: «Для нас Василий Блаженный представляет ни с чем не сравнимую ценность как самый русский из всех древнерусских храмов, как радостное и мужественно-спокойное восхваление мира, как воплощение русской народной идеи о мировом порядке».
Продолжение 23 ноября.
Но вернёмся снова к нашему Макиавелли, носившему почему-то очень уж русское имя Николай. Отчаявшись в сохранении демократических установлений в любимой Флоренции, он проявляет готовность служить «тирану» Медичи, но тот упорно держится на расстоянии, не желая одарить его должностью или пользоваться идеями философа. Выдающийся стратег родом из разночинцев вынужден выбрать отшельничество, но посвящает его не только удовольствиям в глуши, но и писательскому творчеству.
Холодность Медичи принято объяснять чем угодно, начиная от заносчивости, ложной гордости и заканчивая скрытым коварством властелина. Но причины могут находиться не только на поверхности. Никколо (Николай) долгое время находился в «обойме» ордынских политиков Борджа. А Медичи готовили взрыв против Русской империи. На мой взгляд, создание Платоновской академии служило именно этой цели в качестве идеологического штаба. Там трудились талантливые учёные, художники, поэты под эгидой Лоренцо Медичи, успешно разрабатывая и ложные мифы о великом античном прошлом Греции и Рима [23*]. Согласно А.Т. Фоменко, произведения «Платона» вполне могли быть родом из неопубликованных сочинений своего настоящего средневекового создателя – Гемиста Плетона. Последний мог быть и акушером трудов Плотина. Принимал ли участие в этой вакханалии Макиавелли? Свидетелей нет, но то, что знал – определённо: должность секретаря Совета десяти позволяла знать всё, хоть и не из первых уст самих заговорщиков. Макиавелли идёт навстречу предполагаемым интересам Медичи в Риме и Флоренции (один из них станет новым папой Климентом XVII) и пишет политический трактат «Государь», но так и остаётся за бортом реальной политики. При этом он начинает жить интересами единоличного властелина. Хотя и другие работы явно носят все следы философской мудрости и неустанных забот о единстве Италии, в литературе не принято считать его гуманистом. Почему? Наверное, потому что слишком долго выбирал себе идеал служения, но … едва ли нашёл. Стало нормой обвинять Макиавелли в двуличии, коварстве, мизантропии. Даже отыскали, якобы, его портрет, похожий на Фантомаса, и приписали его кисти Санти ди Тито. Вместе с тем, Макиавелли наверняка был знаком с диалектикой «античных» философов Гераклита и Платона, вдруг вспыхнувших яркими звёздами в эпоху Средневековья. Гораздо позднее, в эпоху строительства коммунизма в СССР, материалистическая диалектика, вообще, была «единственно верным инструментом» познания и управления действительностью. Однако в книге советских времён [270*, с. 133] находим осуждение: «Создание «Государя» есть поступок, и поступок неблаговидный. … Макиавелли, будучи в душе республиканцем, совершил исполненный лицемерия шаг и прославил тираническую власть, имея в виду личные выгоды. Такое подозрение высказывалось многими современниками Никколо и сильно скомпрометировало его в глазах общественности во Флоренции и при римском дворе».
Бурлацкий то наклеивает ярлыки, то их тут же отдирает. Он сам опытный диалектик и хорошо усвоил её непреложные законы сиюминутной выгоды. Вот пример: Октябрьскую революцию 17 года большевики и рабочие делали совместно с эсерами и крестьянами, но потом невежливо отстранили последних от руководства страной. Позднее коммунист Бурлацкий вместе со своим крёстным отцом Горбачёвым задумали «перестройку», по-другому взвесив свои выгоды и разрушив оплот коммунизма во всём мире. А ведь им не угрожала ни тюрьма, ни насильственная смерть. Но решились применить на практике свои диалектические познания! Что уж тут говорить о философе-идеалисте и образе его деяний во времена варварства!
Этично ли называть эпоху Возрождения периодом варварства? Отчего же, нет? И сегодня полно вандалов всех мастей. Сам Макиавелли назвал заключительную главу «Государя» так: «Призыв овладеть Италией и освободить её из рук варваров». Так кто же такие «варвары»? На это вопрос не желают отвечать комментаторы работ Макиавелли. Действительно, очень уж она не походит на тон всего трактата. Поэтому Бурлацкий приводит мнение биографов Никколо, не написана ли она гораздо позже самой книги (с. 131). А я бы спросил, им ли вообще написана, да и кто такие «варвары»? Если специалисты молчат, то человек, вооружённый знаниями ФН, может вполне определённо заявить: это и есть русские в Италии с их войском и постоянной администрацией. Намёки на страницах книг Эразма Роттердамского [2*, с. 377] о появлении восточнее Польши таинственных «варваров, мало отличных от скотов», усиливает такие предположения. Называть вещи своими именами было опасно – Реформация в Германии далеко ещё не увенчалась успехом в борьбе с Русской империей, а в Чехии жестоко подавлена [272*].
Во время чтения этих книг меня не оставляло чувство, что возникновение на сцене мировой истории фигуры Юлия Цезаря обязано личности Цезаря Борджа, подпавшего под перо Никколо Макиавелли, прекрасно знавшего герцога. Такая гипотеза вполне вписывается в рамки теории Новой хронологии, объяснившей появление известнейших «деятелей» Античного мира усилиями мифотворцев эпохи Возрождения, так называемых гуманистов, косвенно доказывавших, что в Италии не было и не могло быть никаких русских. Однако герб Флоренции есть лилия, которая так похожа на фрагмент царской лепестковой короны и на христианский вилообразный крест, как его изображали ещё во времена Куликовской битвы. Может, Данте и Боккаччо чего-нибудь про русских слышали?
4 декабря, пятница, 2015 год
Чудо моё, родимое,
за твой небольшой жизненный срок ты меня ещё ни разу не видел в состоянии, которое называют болезнью. Не увидел бы и сейчас, потому что я нахожусь в больнице. Полтора месяца назад во время ночного дежурства начались какие-то странные головокружения, особенно при быстром вставании с постели. Возникшая было тревога теперь отошла – обследования показали неплохое состояние мозговых дел, да, и лечение сыграло роль. Существенный плюс, что отпускают вечером домой (чаще с обеда), и я могу теперь написать ещё несколько страниц о моём понимании итальянской истории.
Голова уже распухла, но не от таблеток и внутривенных вливаний, а от того, что просится на бумагу. Итак, слышали ли Данте и Боккаччо о русских в Италии? Ещё бы! Более того, это определило характер их творчества, заставляя то маскироваться, то прятаться в глуши, то писать малопонятным языком. (Так называемый эзопов язык появился именно в Средние века, как считают ФН). А их последующие биографы и комментаторы, вообще, умышленно сместили их время пребывания на Земле. То же касается и периодов жизни великих Леонардо, Рафаэля, Микеланджело [12*, с. 64], которые необходимо сместить на сто и более лет позднее.
Итальянская история вся проникнута ложью, едва ли не с единственной целью: чтоб никто не догадался о решающей роли в ней русских.
Со школьных лет принято называть «Божественную комедию» Данте (далее, «Комедия») великим творением, а его самого – гением. Школьники должны были верить всему. А вот если кто и читал, то ощущения исключительности быстро улетучивались: масса неизвестных имён и былых деяний, лишённых логики понимания, низкое качество перевода на русский язык, так не похожего на лёгкую манеру Пушкина или Тютчева. Поэтому у любого юного создания формируется совсем иное впечатление от чтения, сродни чувству собственной неполноценности.
Впервые «Комедию» в переводе я полностью прочитал лишь три года назад. Это было неинтересно, но я упорно шёл до конца. Потому что появилась цель – найти в ней следы русских. Удалось. Но именно следы, которые автор сумел гениально скрыть в лавине имён, словопрений и мудрствований. А вскоре в магазинах появилась и книга ФН [274*]. На основании астрономических датировок, которые содержатся в произведении, хорошо известные теперь отечественные авторитеты научно обосновали вывод, что «Комедия» впервые задумана не в XIII веке, как утверждали историки прошедших веков, а в 1477 году, за пятнадцать лет до 1492 года, когда человечество ожидало Страшного суда и конца света. Нельзя исключить, что страх гибели был связан с самим появлением Русско-«Монгольской» Империи на землях Западной Европы, да, и Христос тоже был русским, апостолом Андреем Первозванным [12*, 125*, с. 156].
Как мы знаем, в качестве проводника по кругам Ада, Чистилищу и Раю Данте выбрал поэта Вергилия. ФН пишут, что последний, однако, был не язычником, а христианским автором [274*]. А в одном из изданий «Комедии», где использованы рисунки самого Боттичелли (не их ли требовал сжигать неистовый Савонарола?), Вергилий везде изображается в чалме[275*]. Кстати, даже сам Сократ (исторический аналог Христа-Андрея Первозванного) в соборе г. Сиены в Италии представлен на мозаичном полу в чалме, более похожей на шапку Мономаха [12*, с. 103 или цветная вклейка между с. 608-609; на фото в левом верхнем углу].
ФН отмечают, что Вергилий жил и творил в XIII веке [274*, с. 96], а антирусскую направленность «Комедии» усматривают в некоторых ключевых моментах нашей истории. Они пишут [274*, с. 90]: «Обратите внимание на любопытное обстоятельство. Западноевропейский автор Данте (или его редактор) относится положительно к Есфири и Мардохею (Песнь 17, строки 28-30 – моя вставка курсивом). Напротив, на Руси отношение к «истории Есфири» было отрицательным, особенно, в русской православной церкви. Мы неоднократно отмечали, что «история Есфири» была приятна западным европейцам, поскольку привела к государственному перевороту в сердце Руси-Орды и, в итоге, к расколу Великой = «Монгольской» Империи в XVII веке».
Упоминая греческие мифы о Геракле, Данте (или его редактор) выдают свои краплёные «карты»: эта часть «Комедии» создана не ранее XVI века. Автограф произведения не сохранился [274*, с. 95], однако даже в середине XIX века были люди, которые зачем-то упражнялись в изготовлении рукописных списков «Божественной комедии». Не исключено, что мы наталкиваемся здесь на глухой след некой подспудной деятельности XIX века по изготовлению поддельных якобы «очень древних» рукописей «Божественной комедии». Как мы показали в наших книгах «Египетские, русские и итальянские зодиаки», «Ватикан» и «Тайна Колизея», в XIX веке в Италии действительно проводилась большая работа по ложной, отброшенной в прошлое датировке многих итальянских памятников и событий. А подделки древних рукописей вообще не редки».
Известный советский историк искусства Дживелегов А.К. [276] писал: «Борьба, которую Данте вёл во Флоренции, в его глазах была борьбою за независимость родного города, борьбою против папы, который на эту независимость покушался».
Добавлю от себя: его мишенью ордынский папа.
В «Комедии» мне не удалось найти прямых свидетельств о пребывании русских в Италии, не в качестве заморских гостей, а в роли хозяев земель. Но, давай, всё же, по порядку, с начала «Комедии».
Эта книга, которую я прочитывал три года назад и которая лежит теперь передо мной, была подарена мне лет 25 назад моими коллегами из Пермского НИИ вакцин и сывороток [277*]. И её первая строка побудила меня тогда начать свою первую книгу «Химера и антихимера» в подобном же эпическом стиле. А основное содержание «Комедии» тогда ещё не могло мне раскрытья в силу моей неподготовленности и иных приоритетов деятельности. Теперь же меня интересует и авторство иллюстраций, которые принадлежат известному фальсификатору истории Г. Доре, мастеру, прославляемому западными олигархами культуры. Он сделал всё, чтобы читатель дольше не догадывался о следах Русско-«Монгольской» Империи в Италии. И не только. Доре выступал иллюстратором Библии, но сотворил невозможное: русскую историю, отражённую в Библии, сумел превратить в еврейскую [278*]. Знал, что делал, как и те, кто заказывал его изысканную художественную ложь.
Начинается книга с кругов Ада. Много-много там обитателей. Среди самых неожиданных Платон, Демокрит и ещё более десятка мудрецов. Оказывается, их вина в том, что они были язычниками. В Песне 4 строки 34-38 об этом повествуют так: «Не спасут одни заслуги, если нет крещенья, которым к вере истинной идут; кто жил до христианского ученья, тот бога чтил не так, как мы должны». Среди маститых грешников и отцы медицины – Гиппократ, Гален, Авиценна. Вместе с тем, «Комедия» не производит впечатления поэмы; скорее, это учебное пособие новой лжеистории – Данте даёт читателю едва ли не полный перечень фантомных (химерических) личностей, возведённых на пьедестал славы обитателями Платоновской академии во Флоренции или её подпольных осколков-филиалов – уже после закрытия. Что же это за странное учреждение? Заглянем в книгу Лосева [271*]: «с. 317. Влияние Плетона на Медичи было достаточно сильным, если … (начиная с 1459 г.) во Флоренции была учреждена Платоновская академия, особенно расцветшая при внуке Козимо Медичи, Лоренцо (правил в 1469 – 1492 гг.). … Расцвет Флорентийской академии приходится на период 1470 – 1480 гг., т.е. на предгрозовые годы Италии (моё выделение курсивом). … Именно в этой академии меньше всего процветали какой-нибудь академизм и какая-нибудь абстрактная система неоплатонизма. Это не было какое-нибудь официальное учреждение, юридически связанное с государством или с церковью. Это не был и какой-нибудь университет, где читались бы регулярные лекции и где слушатели обучались бы тем или другим наукам и получали бы на этом основании какие-нибудь учёные или учебные права. Это было вольное общество людей, влюблённых в Платона и в неоплатонизм, собравшихся из разных сословий, из разных местностей. Тут были и духовные лица, даже каноники и епископы, много всякого рода светских людей, поэтов, живописцев, архитекторов, республиканских правителей и республиканских деловых людей. Эта Академия была чем-то средним между клубом, учёным семинаром и религиозной сектой…»
Сегодня это творческое образование определили бы как «капустник», «тасовка», если бы там преобладали деятели артистической среды, и даже как «некоммерческая организация» – при доминировании в ней подпольных людей, внедряющих на деньги олигархов в сознание общества идеи, опасные для его же существования. Я и назвал три года назад эту развесёлую творческую команду Платоновской академии штабом борьбы с Великой Русской Империей (часть I «Бесед с внуком»). Кстати, даже сегодняшним великим, если не сказать любимым, комикам России (Райкин, Хазанов, Жванецкий и др.), студенческому театру КВН отводится определённая роль в крушении СССР [279, с. 45]. Но вернёмся в Италию Средневековья.