Читальный зал
Рекомендуем
Новости редактора
Воспоминания
стр. [1] [2]
Воспоминания
Булгарин Фаддей - М.: Захаров, 2001. - 784с.
С. 5. Душа моя покрыта прозрачною оболочкой, через которую каждый может легко заглянуть во внутренность, и всю жизнь я прожил в стеклянном доме, без занавесей…. Понимаете ли вы, что это значит?
С. 6. В целом мир, где только есть Литература, там есть литературные партии, литературные вражды, литературная борьба. Иначе быть не может, по натуре вещей. Союз, дружба, согласие литераторов – несбыточные мечты! Где в игре человеческое самолюбие, там не может быть ни дружбы, ни согласия. Страсти – пороховая камера, а самолюбие – искра. Невозможно, чтоб не было вражды между людьми, имеющими притязания на ум, на славу, или по крайней мере на известность и на все сопряжённые с ними житейские выгоды, и разумеется, что, кто заграждает нам путь к избранной нами цели, издали столь блистательной и заманчивой, тот враг наш. А кто же может более заграждать этот путь, как не журналист, непреклонный, неумолимый, отстраняющийся от всех партий, на которого не действуют ни связи, ни светские отношения, ни даже собственные его выгоды, и который, так сказать, очертя голову говорит всё то, что ему кажется справедливым.
… На каждом великом муже, как на вековом кедре, гнездятся мелкие насекомые, питающиеся его славой, и они подняли писк и визг против смельчака, дерзнувшего очищать вековой кедр от сухих листьев и гнилых ветвей!
С. 7. Если б они были посмышлёнее, то действовали бы иначе. Думая унизить меня, они возвысили – и сочинения мои, благодаря Бога, разошлись по России в числе многих тысяч экземпляров, многие из них переведены на языки: французский, немецкий, английский, шведский, итальянский, польский и богемский – и Северная Пчела благоденствует!
…Как можно в сердце хранить гнусные страсти, отравляющие всё существование! Посердишься и забудешь.
С. 9. Талант без сердца – машина!
С. 10. Где нельзя сказать правды, там я молчу, но не лгу….
При воспоминании прошлого, кажется мне, будто жизнь моя расширяется и увеличивается, и будто я молодею!.. Детство и великих и малых людей принадлежит более природе человеческой, нежели истории, и наблюдение за развитием каждого человека любопытно для ума, особенно, если развитие совершилось среди необыкновенных событий и необычного хода дел. Так точно мы, с некоторым любопытством, смотрим даже на обломки корабля, разбитого бурей, потому что эти щепы возбуждают в нас идеи!
С. 11. Дитя может смело и откровенно говорить о себе, потому что оно, так сказать, не составляет индивидуума, или отдельного лица в гражданском обществе, но принадлежит к массе человечества….
Слово подлежит обстоятельствам; мысль и совесть моя собственность!
С. 16. Я опять заревел громче всех, смотря на плачущих.
С. 17.Мы часто предаёмся мечтам и желаем переворотов, потрясений, бредим о вольности и равенстве (которые… никогда не существовали в мире и не будут никогда существовать для массы народа), и завидуем так называемым героям народным!.. Лучше спустить с цепи голодного тигра или гиену, чем снять с народа узду повиновения властям и законам. Нет зверя свирепее разъярённой черни! ...Наполеон заслуживает вечную благодарность всех благородных сердец за то, что никогда не хотел действовать мятежом против своих неприятелей, когда имел полную власть в руках. В Италии он должен был повиноваться Директории.
В Польше искони веков толковали о вольности и равенстве, которыми на деле не пользовался никто, только богатые паны были совершенно независимы от всех властей, но это была не вольность, а своеволие.
С. 19. Крестьяне в Литве, в Волыни и Подолии, если не были принуждены силой к вооружению, оставались равнодушными зрителями происшествий, и большей частью даже желали успеха русским, из ненависти к своим панам, чуждым им по языку и по вере. Вообще, в так называемое костюшковское восстание, шуму и разглагольствований, похвальбы, приготовлений было слишком много, но дела было чрезвычайно мало: вся деятельность сосредоточена была в Варшаве и Вильне, а провинции были оставлены на произвол судьбы!
С. 21. Прага ещё дымилась, и от одного имени Суворова бросало в лихорадку!
С. 26. В Польше было тогда какое-то молодечество, от которого никто не смел уклониться. Подраться на саблях значило почти то же, что чокнуться стаканами…Мужчина не смел ездить в карете или в коляске: это предоставлялось больным и женщинам….Роскошь магнатов, особенно многочисленность их прислуги и лошадей, превосходила всякое вероятие. Например, князь Карл Радзивилл выезжал, иногда, в тысячу коней!..
С. 28. Отец попал под лошадь, и ударившись о камень, поломал ногу. Мы все выскочили из кареты и с криком и плачем подняли его; стрельцы перевязали ногу между двумя досками, положили в коляску, и поскакали во весь дух в Несвиж. Мы также поехали во всю рысь…
С. 29 . Слава победы принадлежит всегда главнокомандующему. Очевидцы и иностранные писатели должны вспомнить, что без счастливого движения генерала Дессе (Desaix) Наполеон не одержал бы победы при Маренго, однако ж слава принадлежит Наполеону. Ведь и Костюшку взял в плен не сам Ферзен, а мы должны говорить и писать, что Костюшко взят Ферзеном.
С. 31. Русская знать всё ещё жила в веке Людовика XV. Все богатые и достаточные люди в России держали явно любовниц, хвастали ими, как ныне хвастают мебелью или лошадьми, и никто не обращал на это внимания. … В Польше, где всё дворянство, исключая должности при Дворе, проживали большую часть года в своих поместьях, в семейном кругу, между родными, соблюдалось более приличий в этом отношении. Любовные интриги хотя и существовали, но тайно и благопристойные, и не взирая на вольное обращение между полами, никто не дерзал похвастать тем, что имеет любовницу. Женщина подозрительного поведения не смела даже показаться в люди.
Русские офицеры, особенно пожилые, вели себя непринуждённо, разобрали по рукам всех хорошеньких служанок из шляхтенок… и даже жён многих шляхтичей…, и жили с ними явно, как с жёнами. Надобно сознаться, что польки соблазнительны! Один польский поэт сравнивает их, по грациозности, с молодыми кошечками! Польки ловки, любезны, кокетки от природы. И умеют принимать на себя оттенки различных характеров, сообразно нраву того, кому хотят нравиться. Трудно противостоять их искушению, в чём сознался и великий Суворов!
С. 33. Дом наш сделался местом собраний всех русских офицеров и всех семейств, съехавшихся в Несвиж. … Червонцы ставили на карту не счётом, а мерой – стаканами!
Большая часть русских, что нажили в Польше, то в ней и прожили. Славянская кровь! Почти то же было и с поляками в России, во время Самозванцев, с той разницей, что поляки проигрывали своим и чужеплеменникам.
С. 38. Иезуиты систематически истребляли истинное просвещение, и помрачали даже здравый рассудок, на основании правила Омара, сжёгшего Александрийскую библиотеку! Они держали в своих школах людей от юношеского до зрелого возраста, шпигуя их память латынью и отягчая ум ложными понятиями о науках, искажая истину, когда она не согласовалась с учением Римской церкви, и только тех из учеников допускали в святилище наук, которые соглашались вступить в их братство. Основанием иезуитского воспитания был самый иступлённый религиозный фанатизм, безусловная преданность папской власти, интолеранция (нетерпимость других исповедей) и пропаганда, т. е. распространение католицизма. Иезуиты и их достойные воспитанники ненавидели всех христиан не римско-католической веры и не признающих Папу главой церкви, и почитали их ниже мусульман, евреев и даже идолопоклонников. Из этого учения, глубоко укоренённого в сердцах, восстала Уния, лишившая Польшу главной её подпоры – Малороссии, и произошло отчуждение всех католиков от Польши.
С. 40 Иногда случалось, что, по самым пустым притязаниям, богатый пан, собрав пьяную шляхту, выгонял из имения бедного или смирного помещика, и потом начинал процесс. Это изгнание называлось заездом, и случалось весьма часто. Законные власти не в силах были ни предупредить зла, ни удержать его, когда непослушный принадлежал к могущественной партии или фамилии.
С. 41. Отец мой был весьма далёк фанатизма, напротив, был сильным приверженцем веротерпимости и всех нововведений.
С. 42. Отец мой остался малолетним сиротой после смерти родителей, с весьма хорошим состоянием, и опекунами его были родной дядя и знаменитый князь Карл Радзивилл – оригинал, каких мало было на свете, но самый добрый и благородный человек, прозванный… любезнейший.
Все замечают, однако ж, что в течение полувека не только климат, но даже почва и наружный вид земли во многих странах весьма переменились, особенно в Восточной Европе, т. е. в Польше и России. Многие озёра, речки и ручьи иссякли, большие судоходные реки мельчают, особенно при устьях. Почва истощилась, и леса или уже исчезли, или исчезают. Человек должен непременно всегда бороться с природой или содействовать ей, удерживать воду или спускать её, углублять реки, разводить леса или очищать их, иссушать болота и удобрять землю, иначе природа в заселённых местах непременно истощится, а с ней обнищают и люди.
Не знаю, как теперь, но я ещё помню, когда Минская губерния была богата и плодородна. Пшеница росла в рост человека, рожь и яровые хлеба давали всегда обильную жатву. … Дичи была бездна в обширных лесах. Кабанов ловили, за один раз по несколько десятков, западнями; лосей, оленей, диких коз везде было множество….Дубы отправляли в Ригу, сосну в Кременчуг. Плодовые деревья не требовали никакого хождения за ними. И произрастали превосходные плоды…. И так, и без рационального хозяйства, в старину было во всём изобилие, и хлеб был в запасе и у помещиков, и у хорошего крестьянина. Недаром в русском народе велась поговорка: «В Польше хлеба больше». Посетив этот край в 1807 году, я уже нашёл во всём большую перемену; но хорошее осталось в памяти туземцев.
С. 53. По прибытии в Гродно, отца моего поместили в католическом монастыре, под стражу.
С. 56. В четыре месяца отец ужасно переменился: похудел, постарел десятью годами и поседел. Все мы расплакались! С этой поры отец не отпускал меня ни на минуту. …Кажется, он предчувствовал нашу вечную разлуку и моё сиротство.
С удивлением и горестью заметили все в доме, что отец мой переменился столько же в нравственном, сколько и в физическом отношении. Весёлость его исчезла; он не шутил уже, и не занимал своего семейства беседой, но был молчалив и мрачен, никуда не выезжал и никогда не принимал, прячась от людей. В нём начала развиваться какая-то жёлчная болезнь, которая навела на него меланхолию и привила к душе мизантропию.
С. 59. Никакое блаженство в жизни не вознаградит ласк родителей! (Наше выделение)
С. 59. Разумеется, всё семейство наше испугалось, думая, что снова приехали брать под стражу отца моего. Он стоял неподвижно у окна и, помню, что был бледен, как полотно.
С. 60 Пан Дашкевич… решился, по старопольскому обычаю, на наезд, т. е. на изгнание нас насильно из имения.
С. 62. «Ступайте в дом и сложите все вещи в одну комнату, а я запечатаю». Поверенный вошёл в комнаты вместе с мужиками. Матушка и сёстры дрожали от страха.
С. 64. Бабушка отца моего родилась в 1697 году, следовательно, в это время ей было ровно сто лет. …Она умерла скоропостижно, от испуга, в 1812 году, то есть ста пятнадцати лет от рождения, когда казаков внезапно и с шумом въехала ночью в её двор. Она была необыкновенно высокого роста, держалась всегда прямо и носила шнуровку до последней минуты, и всю жизнь управляла сама хозяйством, вела переписку, не употребляя очков.
С. 68. Бабушка о Короле Шведском Карле XII:
«В три дня я насмотрелась на него в волю. Он напугал весь свет, а сам был смирен, как ягнёнок, скромен, как монахиня. Он был довольно высокого роста, тонок и поджар. Лицо у него было маленькое, совсем не соразмерное целому туловищу и даже голове. Красавцем он не был;…был рябоват. Зато тёмно-голубые глаза блестели как алмазы….Мать моя стала расспрашивать камердинера, какое кушанье король более любит. – «Всякое жареное мясо, свинину и дичь; из зелени шпинат, а из приправ петрушку и руту. «А какое вино пьёт король?» спросила матушка. – «Ни какого!.. король не пьёт даже пива, он пьёт одну воду».
С. 71. Бабушка о Петре I:
«Он был великан ростом, молодец собой и красавец, с чёрными усами и орлиным взглядом, только огромный парик весьма вредил его красоте. …Меня весьма удивило, что и у царя, точно как и у его соперника, Карла, лицо, по росту, казалось несоразмерно малым. Царица была очень недурна собой, с большими чёрными глазами и прелестными плечами, белыми как снег".
С. 73. Наши поляки весьма полюбили царя за его популярность, что именно в нашем народном духе, и жаловались ему на любимца его, князя Меньшикова, который не отличался бескорыстием, и забрал все драгоценности даже у пани Огинской, тётки пана Огинского, самого сильного царского приверженца, воевавшего за него против шведов. Царь сказал, что всё зло делается против его воли, и что Меньшикову не пройдёт это даром, а пани Огинская получит обратно всё у неё взятое.
С. 77. Польские женщины поджигали мужей и сыновей своих на битвы.
С. 78. Хороших учителей весьма мало на свете, и оттого так мало успехов в науках, вообще во всех учебных заведениях.
С. 78. Отец мой был нелюбим многими из так называемых выскочек и новых богачей, составлявших себе состояние карточной игрой, торговлей совести, грабежом народного достояния в общем замешательстве края, или обкрадыванием польских вельмож, при управлении их делами и вотчинами.
С. 105. Разлука со мной имела пагубное влияние на его уже расстроенное здоровье и ускорила его кончину: это отец написал в предсмертном своём письме ко мне. Он собирался ехать в Петербург, но состояние здоровья не позволяло ему этого.
С. 109. Он принадлежал к малому числу тех гениальных людей, которые в последней четверти прошлого века дали новое направление германской литературы, усовершенствовали немецкий язык, преобразовали слог, распространили новые философские идеи и создали новые формы. Клингер (Fridrich Maximilian Klinger) родился во Франкфурте на Майне, в 1753 году, в одном доме с Гёте, с которым он был дружен от юности до кончины. …Трагедия его Близнецы (Zwillinge) произвела удивительный эффект в Германии, обратила на него общее внимание, и дала ему место между первоклассными писателями.
С. 129. В Сухопутном Шляхетском, а после в Первом кадетском корпусе преобладал дух литературный над всеми науками. В этом корпусе, как известно, возникла русская драматургия. Кадет Сумароков, современник Ломоносова, первый из русских начал писать трагедии и комедии, по образцам французских классических писателей, и первые русские актёры были также кадеты. …Танцевальный учитель Ланде составил характеристические танцы, которые исполняемы были кадетами, в костюмах, в присутствии высочайшего двора, и это подало мысль к учреждению балетной труппы, под руководством Ланде.
С. 132. О, как пламенно полюбил я Лантинга! Я за него дал бы себя изрезать на части, бросился бы в пламя!
…Дружба и благодарность должны господствовать в сердце. Дети мои, это урок для вас!
С. 133. Часто говорил нам Лантинг: «Бюффон произнёс великую истину, сказав: слог это человек. Можно научиться писать правильно. Так что ваше сочинение будет без задоринки, гладко, хоть шаром покати, но в то же время оно может быть холодно. Как гладкий, прозрачный и блестящий лёд! Можно, с усилием ума, приобрести механизм, но никакая наука не может научить, как сообщается слогу движение, жизнь, одушевление, лёгкость, летучесть. …Всё это проистекает из ума и души человека…»
С. 134. Карамзин до седьмого тома Истории Российского Государства надут, напыщен и неестествен в слоге. Я доказывал в моём Северном Архиве…, что в этих томах у Карамзина, все реки глубокие, все долины обширные, все горы высокие, все юноши прекрасные, все старцы добродетельные! Есть у Карамзина, в этих томах, даже молодые юноши!!! Все эти прилагательные набраны для круглости и звучности периодов, и педанты верили и верят, что только тот слог образцовый, который составлен из периодов!!! С восьмого тома Истории Карамзин снова вошёл в свой натуральный характер, и за исключением некоторых мест, слог его в этом и последующем томах естествен и прост, как душа его, честная и благородная.
С. 168. Тогда было правилом, что для дворянина перо и шпага, а для купца аршин и весы, - и два сословия сходились только официально.
С. 184. В гвардии и армии офицеры и солдаты были тогда проникнуты каким-то необыкновенным воинским духом, и все с нетерпением ждали войны, которая при тогдашних обстоятельствах могла каждый день вспыхнуть.
С. 190. Отступление Кутузова от Кремса до Вишау, где он соединился с корпусом графа Буксгевдена, т. е. от 17 октября до 8 ноября, есть, по моему мнению, самая блистательная компания Кутузова, точно так же, как Ватерлооская кампания, невзирая на неудачное её окончание, есть блистательнейшая из кампаний Наполеона. ... Кутузов в этом славном отступлении возвысил честь русского имени, и принудил даже неприятелей отдать первенство русскому солдату перед другими воинами.
С. 191. Сорок лет, почти полвека, Аустерлицкое сражение было в России закрыто какой-то мрачной завесой!
В военной присяге, составленной Петром Великим, воин обязывается: «поступать в поле, обозе и на карауле, водой и сухим путём, как храброму и не торопливому солдату надлежит». – Вот где наша ошибка! Мы проиграли сражение от торопливости.
С. 194. Наполеон часто говорил о своей звезде. Прекрасный восход солнца в день Аустерлицкой битвы, он почёл счастливым предзнаменованием, и старался внушить это своим воинам. К тому же, это был день годовщины коронации Наполеона.
С. 199. Тогда был обычай, что взятый с боя город отдавался на грабёж. Если бы только брали пожитки…, но тут и жизнь, и более ещё – честь отдавалась на произвол рассвирепелого солдата! В русском войске это называлось: «поднять на царя». Император Александр приобрёл неопровергаемое право на бессмертие в веках и на благословение народов уничтожением этого правила.
С. 202. Кто желает славы, величия и могущества собственному отечеству, тот поневоле должен созидать их насчёт других народов. Так создан свет!
С. 203. Наполеон и Суворов знали, что, не воспламенив человека, не тронув его за сердце, нельзя ожидать от него великих дел!.. Вообще я не разделяю мнения тех, которые полагают патриотизм в ненависти неприятеля и в оскорблении его бранью и клеветой.
С. 203. Я убедился, что в Наполеоне было два гения: военный и правительственный, или административный, которые весьма редко встречаются вместе в одном человеке.
С. 208. Не надобно никогда смешивать характера с темпераментом. ... Характер есть…нравственное сложение человека образованное волей, убеждением, разумом, образованностью, а темперамент физическое сложение, механическое устройство человека, сооружённое одною природою.
С. 208. В Средние века Германия была разбойничье гнездо, и самая ужасная безнравственность окружала рыцарские замки и католические монастыри. Время изменило характер народа, не изменив его темперамента. В северной Германии, т. е. Пруссии, народный характер сильно изменился в царствование Фридриха Великого….
Женский пол, как водится, разделял мнение юного поколения…
С. 211. Не всякому таланту даётся творческая сила!
С. 214. С виду эта армия была бесподобная, и сверху кипело и пенилось, как шампанское вино – но в целом не было силы и крепости, а на дне были дрожжи. … Военный дух, оживлявший эту блистательную молодёжь, принимали за дух всего войска, а мнение аристократических салонов за мнение народное. В этом состояла важная ошибка! Энтузиазм в военной молодёжи дошёл до высшей степени, и наконец превратился в несносное фанфаронство. Перед окнами французского посла, в Берлине, молодые офицеры острили свои сабли и шпаги, под звуки знаменитого Дессауского марша, игранного во время Росбахской битвы. Ежедневно бросали в дом посланника карикатуры и эпиграммы насчёт французов и Наполеона.
С. 225. Во всей Стрельне был один только порядочный дом, занимаемый поручиком конной гвардии графом Станиславом Феликсовичем Потоцким, проживавшим несколько сот тысяч рублей в год дохода.
С. 227. В одном месте театра раздавались радостные восклицания, в другом рыдания и вопли мести. …Тогда ещё умели жить сердцем! Тогда не стыдно было выказывать чувства, и жалкая холодность ко всему ещё не была принадлежностью хорошего тона!
С. 229. Ни в ком люди не ищут столько слабостей и недостатков, как в человеке, объявившем притязания на славу, т.е. на ум! Люди всё простят, но превосходства ума – никогда!
С. 230. Даже исторического творения нельзя создать, не обладая этими качествами, потому что и правда, не согретая чувством, не расцвеченная воображением, будет мёртвая буква. Итак, вся вражда посредственности, зависти и искательства устремлена всегда против прозаиков, которым везде вне своего круга, жить тесно. Напротив, поэтов везде и всегда баловали и балуют, если они только не шли и не идут путём сатиры.
С. 235. Наконец, Яковлеву удалось побывать в театре, что тогда для сидельца (в лавке) было сопряжено с трудностью, потому что посещение театра ставилось наряду с посещением трактиров, и означало небрежного купчину.
.... Весьма замечательные стихи, под заглавием: Мрачные мысли, в которых Яковлев описывает сиротство и горесть жизни:
Ах! я двух лет от рождения
Был несом за гробом отеческим;
На осьмом за доброй матерью
Шёл покрыть её сырой землёй.
Горько, горько сиротою жить,
И рукою хладной, чуждою
Быть взращаему, питаему;
И на лоне нежной матери
Не слыхать названий ласковых, и проч.
Это не поэзия, но чувство, излившееся прямо из души!
С. 236. Когда под сводами Гостиного Двора раздавались визги, вопли и шарканья сидельцев, запрашивавших и даже насильно тащивших в лавку покупателей (так было в старину), Яковлев и не глядел на них, а читал книгу, или писал стихи!
С. 240. Литература для нравственной силы, есть то же, что рычаг и колесо для силы тяготения – т. е. средство к двиганию тяжестей. Кто не понимает меня, о том я крайне сожалею!
С. 267. Из этого образа жизни выродился смертельный круп в окрестностях Вильны, в 1810 году и созрела злокачественная скарлатина! От этих самых причин между крестьянами так часто свирепствуют тифозные горячки, изнурительные лихорадки и кровавые поносы. Расспросите крестьян, и вы узнаете, что из десяти человек детей, едва вырастает один, много двое или трое.
С. 273. Теперь опять в Дерпте холодно, как в могиле! Вообще в немецком обществе должен быть будильник, француз или славянин, с горячей кровью – а не то немцы скоро задремлют. …За две станции от Дерпта начинается Латышина, страна, обитаемая латышским племенем. Латыши во стократ смышлёнее, образованнее и общежительнее чухон, и, что весьма замечательно, никогда с ними не роднятся посредством браков.
С. 276. Разврат в Риге был тогда в высочайшей степени!.. Здесь зимовало множество английских кораблей, а известно, как живут на берегу английские моряки. На рижских форштатах был настоящий Содом! День и ночь раздавались звуки музыки, песни, крик и шум. Вино лилось рекою – по золоту! Нимфы радости, соблюдая строгий нейтралитет, разъезжали толпами из одного города в другой, где только собирались или проходили войска. – Бедные немки!.. И почему во всех портах, во всех столицах между этими несчастными, погибшими существами более всего немок?
… Всегда причиной падения были обман и клятвопреступничество мужчины. ... Горе тому, у кого на совести лежит гибель несчастной женщины, вверившейся ему на слово!.. Этих несчастных было тогда в Риге множество! Вечером, они, как неистовые вакханки, бегали толпами по улицам, нападая на прохожих, и тащили насильно в свои жилища!
С. 283. В хаосе, называемом древним польским правлением, господствовали четыре стихии или силы, подчиняя себе ход общественных дел. Эти четыре силы принадлежали богатым панам, католическому духовенству, женщинам и евреям, имевшим в руках своих все торговые обороты и все произведения земли, единственное богатство тогдашней Польши. ...Женщин с малолетства дрессировали к интригам, как дрессируют канареек делать разные шутки. – На дворянские выборы, во время суждения тяжб, искатели приезжали в город с жёнами, дочерьми, кузинами и их приятельницами, которые везли с собой полный арсенал нежных взглядов, сладких речей и всевозможных искушений. Поляки с материнским молоком всасывали в душу рыцарское уважение, повиновение и преданность женскому полу. – Отказать в просьбе даме – почиталось или совершенной дикостью или непреклонностью Катона.
С. 284. Жиды никогда не переписывались через почту, в важных делах, но всегда через нарочных посланцев. Газет почти не читали в Польше, не доверяя печатным новостям, и евреи заменяли газеты.
С. 285. Дядя был из числа тех людей, которые, не предаваясь политическим мечтам, почитали Польшу умершею, и всё счастье польских провинций полагали в сближении поляков с Россиею и в беспредельной преданности к русскому престолу.
Главная страница /
Зал художественной и мудрой литературы