Читальный зал
Рекомендуем
Новости редактора
Фашизм и либерально-олигархическая «демократия»...
(«Богатым будешь, знатным будешь, трудно честным остаться»)
Беседы с внуком. Ч. IV
Для укрепления в своих идейных основаниях прочти А.С. Панарина[188*], реферат книги которого есть и на нашем сайте. Колоссальный вред, нанесённый российской культуре и нравственности заморскими покровителями наших Геростратов, он выражает в краткой формуле: «Сегодня наилучшие рискуют стать наихудшими».
Тебе надо искать друзей, которые приведут к служению морю и честным людям. Ты должен быть лучшим, не способным на предательство великих идей. Сладкое детство поможет в этом. А неустанная способность задавать вопросы позволяет подозревать в тебе задатки неплохого учёного. Недавно с женой мы впали в воспоминания и согласились в том, что наш сын, твой папа, нечасто в своём детстве проявлял такую активность и именно на этой неделе пришли, кажется, к неутешительному промежуточному итогу домашнего воспитания. Я просил тебя по телефону передать Саше просьбу почитать тебе рассказик хоть три минуточки (на большее внимание ты пока не способен). А ты, не раздумывая, отвечаешь: «А папа не умеет читать!» Конечно, ты лукав до невозможности. Но и папа узнал суждение о себе, гипертрофировавшему способность считать. Надеюсь, ты быстрее поймёшь сакральные слова Шарля Луи де Монтескьё: «Любить чтение – это обменивать часы скуки, неизбежные в жизни, на часы большого наслаждения».
Ю. Власов [180*] приводит цитату из издания русского эмигранта, ставшего лишним в своей стране, возымевшего дерзость иметь собственное мнение ещё в эпоху Романовых, гуманиста Н.А. Рубакина: «с. 505. …Если желаешь жить мало-мальски человеческой жизнью и желаешь расширять, углублять, возвышать её и делать всё напряжённее и напряжённее, - не говорим во имя общего, а даже своего собственного счастья, - знакомься с книгами, с возможно большим числом их, приобретай знания…»
А дальше следуют и собственные замечания русского богатыря: «На мой взгляд, настоящее чтение – это суд над собой, его не все выдерживают. Книги такого рода мучительно медленно и остро проходят через меня – и не проходят, а проникают в глубины «я». Жёстко, бессердечно ровно они выводят мой истинный портрет, мои истинные чувства, картину времени и общества…. Для меня чтение – это всегда суд над собой… Книгу может прочесть каждый, но прочтёт ли?»
У испанцев, если верить Фейхтвангеру, есть интересная пословица: «Умная голова и кровавые руки достаются от дедов». Это вселяет определённую надежду. У твоего папы феноменальная память. Наверное, за это он получал зарплату, в 5 раз превышавшую таковую у бабушки Наташи, профессора, когда она ещё работала в академии. Летом, правда, её урезали на треть – «чтоб не задирал нос выше начальника». Работает он очень интенсивно и не бережёт своё здоровье, которого ему, к нашему несчастью, досталось не слишком много.
В эту неделю мне удалось узнать, что ты неплохо ориентируешься в атласе мира. Охотно тыкал мне пальцем в Египет и о. Крит, где побывал с родителями. Кто-то научил тебя отыскивать Австралию на краю Земли. Только ты упорно называешь её «Апстралией», и мои попытки переучить тебя пока не принесли результата. Хотя ты и слово «все» произносишь как «псе». Нет ли в этом греческих корней? Русские произносят эти слова как «Афстралия» и «фсе». Русская «ф» сходна с греческим дифтонгом «ph», в котором 1-я буква и есть «п».
Пора, пора поговорить нам о географии и истории.
Ты, конечно, помнишь, что мы с тобой упорно ищем правду в русской истории, которую нам приоткрыли учёные-титаны Фоменко и Носовский. И наша задача находить подтверждения их столбовым идеям.
Летом читал Г.П. Данилевского [185*]. Хотя этот плодовитый писатель (не путай его со славянофилом Н. Данилевским) немало поспособствовал укреплению в сознании русского общества ложной версии истории, сочинённой Шлёцером и Миллером, однако даже самые отчаянные врали должны иногда опираться на общепринятое или очевидное. В томе 23 есть глава «Рим», и кажется, автору удалось постигнуть дух этого города: «с. 136. Каждого путешественника при въезде в Рим, прежде всего, поражает неизбежный вопрос, который сам является мыслям: “Да где же это Рим”, где великий, древний, вечный, славный и нескончаемый Рим? Громадный омнибус со станции железной дороги из Чивита-Веккии, везёт вас по страшно узким и грязным улицам. Грязные лавчонки, пустынность тротуаров, скверные мостовые, на всём серый, неряшливый, оборванный и потускнелый вид. Огромные дома, столпившиеся в изломанных переходах закоулков; везде французские вывески; кучи напичканных по окнам французских и английских товаров – мыла, духи, цепочки, плохие литографии, сукна готовое платье, жалкие аптеки с богатством странствующего жида-лекаря, лечащего касторовым маслом, мушками и горчичниками, клерикальные тщедушные книжонки на каждом шагу, а главнее всего – нескончаемые толпы нищих и монахов, монахов и нищих. Вы невольно спрашиваете себя: «Да где же это Рим? » И не можете надивиться лжи и преувеличению туристов, заставивших вас с детства влюбиться в вечный и чудный город, которого, по вашему мнению, вовсе нет…»
Добавлю, что не только туристы, но и лжеисторики породили его славу, которая вознеслась заметно выше нью-йоркских небоскрёбов. Современную автору жизнь в Риме (середина XIX века) он называет «жалкой». О каком «тысячелетнем» «величии» ещё за много веков до этих событий можно говорить?
Почитаем далее: «с. 146. Проходит две, три недели наших странствований по новому Риму, по Риму пап и кардиналов, и перед нами нежданно начинает из нового выходить старый Рим. …Он сперва сказывается вам отрывками, там колонной, здесь портиком, там громадными развалинами Колизея, Капитолия и Термов…, и, наконец, вы начинаете чуять (моё выделение курсивом) Рим былой, действительно великий… Если вы не были в Риме и желаете знать общий вид его, то имею честь доложить, что, въезжая в Рим после Петербурга, Берлина, Вены и Парижа, точно въезжаешь обратно в Москву. Это совершенно белокаменная итальянская Москва, город раздольный и вместе тесный, город нескольких эпох, нагромождённый и вместе перерезанный бесконечными садами и целыми площадями, даже с именем «коровьих полей», - словом, как мы привыкли звать Москву, со слов Белинского, город-деревня».
Очень интересно сравнение Рима с деревней. Не означает ли это, что и слава его дутая? Но сравнение «тысячелетнего города» с Москвой (мы с тобой ранее уже обсуждали мнение Фоменко о том, что ему едва достигло 500 лет, и возраст его исчисляется с момента так называемого Авиньонского пленения пап) всколыхнуло в памяти страницы совсем другой книги, где говорилось о сходстве архитектурного облика и даже языковых параллелях между исламскими регионами Индии (Декан, Хайдарабад), Руси и Самарканда [189*]. Это и должно свидетельствовать тебе и не только об общности исторического развития населения названных регионов (см. реферат книги Крашенинникова В. на сайте www.rustarts.ru в Зале художественной и мудрой лит-ры). «Охи» да «ахи» среди посетителей знаменитых развалин оставим лишь пассивным наблюдателям фальшивой истории, до сих пор обкрадывающей россиян.
В отличие от Е. Дашковой [108*], бывшей в Риме в конце XVIII века, Г. Данилевский увидел Колизей и даже выразил свой восторг в духе Гоголя. Как и услужливый Каналетто, тоже разглядел плющи и деревца на его стенах, которые, скорее всего, были туда подсажены «для древности» во время скрытого от глаз обывателей строительства развалин в первой половине XIX века. Г. Данилевский охотно множит возвышенную ложь о Колизее [185*]. Но и говорит о духовной нищете папской столицы, которая особенно проглядывает на Пасху: «с. 148. Вот вокруг базилики ставятся стропила, леса, обтягиваются полинялым штофом. «Это что такое?» - «Готовятся для папского служения на пасху!» - «Зачем же декорации?» - «А без этого уже нельзя». – «Приходит пасха. Вы думаете, что её встречают здесь так, как у нас в Москве, в Кремле или на Пресненских и Чистых прудах. Ничуть не бывало. В первый же день вы видите уже у всех вялые, будничные и какие-то тоскливо-скучающие лица. Магазины точно заперты…»
Хочется по этому поводу сослаться на Бояна из «Слова о полку Игореве», который саркастически заметил: «Про малое стали говорить: “о, се великое “ ».
Не думай, что я хорошо знаю «Слово». Эту цитату я взял из книги выдающегося деятеля русской культуры Сергея Лесного, очутившегося при большевиках за границей [190*]. Он блестяще доказал, что «Слово о полку Игореве» – это не панегирик князьям, как надуманно считали известные советские академики, и не фальсификация, как нарекли его историк Малиновский, обер-прокурор Св. Синода Мусин-Пушкин и французский славист профессор (!) Андрэ Мазон.
Нам с тобой в книге Лесного важен такой момент, который не осознал и сам её автор. Он писал, что «Слово» могло быть создано не ранее апреля 1186 года (с. 138) и не в плену, а участником похода. Указывает и время битвы на Калке – 1185 г! А что это за дата? Вспомни, ведь это время смерти Христа, или Андрея Боголюбского, как доказали ФН. Убеждённо заявляет, что автор «Слова» не христианин, а язычник. Не пришло ещё время «Евангелию» распространиться во все пределы. Вот цитата: «с. 73. В литературе уже отмечалась независимость автора «Слова» от религиозных источников: он ни разу не цитирует библейские книги, но к ходячим поговоркам прибегает охотно. Далее, он нигде не подражает церковным писателям, хотя, совершенно очевидно, он их знал, - он их просто игнорирует (зато во вставках переписчиков их стиль угадывается мгновенно)».
Сказанное серьёзно подкрепляет теорию ФН о времени смерти Христа. В «Слове» даже говорится о солнечном затмении во время похода Игоря, которое сопровождало и смерть Исуса.
Прошлой осенью потихонечку читал дневник воспоминаний А.О. Смирновой-Россет [191*], которая была подарена четверть века назад (а как будто вчера было) по моему наущению моей мамой жене Наташе. Там даже есть её дарственная надпись собственной рукой. Мои попытки прочесть и освоить прочитанное были неуспешны: содержание казалось набором нелюбопытных в конце XX века фактов. И только начав, вскоре забросил книгу. А в этот заход я уже заранее знал, что там надо вычитывать. Поэтому и перетащил книгу с дачи домой. Теперь я читал неспешно целый месяц и не раздражался крохами полезной информации.
Отец Смирновой был близок герцогу Ришелье, который считается основателем и строителем Одессы, возле которой и прошло детство Александры Осиповны. Позднее она была вхожа в царскую семью и много писала о царедворцах. Но лучшие страницы жизни у неё связаны именно с детством. Она помнила, как бабка возила её в церковь под Одессой, в Баратовку. Там был образ Андрея Первозванного (он же Андрей Боголюбский, Христос) в виде казака (!) с большими усами и пикой (с. 267). Недаром ФН писали, что Христос явился в Царь-Град из Руси. Только благодаря чуду Шлёцер и компания не уничтожили это свидетельство! Зато его сохранила А.О. Смирнова.
Позднее того времени она проживала и в Риме, но об этом факте даже и не пишет. Только в «Воспоминаниях о Гоголе» упоминается Колизей в одном предложении, во время встречи с писателем, который служил ей гидом. Вероятно, не будет ошибкой считать Гоголя внештатным царедворцем. Без помощи Николая I и его окружения (в том числе А.О. Смирновой) такие произведения, как «Ревизор», «Мёртвые души», не увидели бы света. А если бы и вышли из печати, то писателя могла постигнуть участь Радищева. Уж царские сатрапы бы постарались. Но царь тогда захотел быть хорошим. … Не из желания ли быть всегда любезным государю Гоголь сжёг рукопись второго тома «Мёртвых душ»? Вон, и русский революционер Бакунин резко поменял свои взгляды, очутившись в николаевской тюрьме. Не будем гадать, а поговорим лучше о роли денег в «появлении» гениев и роли государственной поддержки в их судьбе.
Давай, поймём, что факты только тогда становятся «фактами», когда о них говорят. Если о них молчат, то последние уже становятся легендами или ничем. Когда Советская власть прятала информацию о С. Лесном и тысячах других беженцев из коммунистического рая, то и они, невзирая на их выдающееся значение для судеб мира, оставались ничем для русских на восток от границы с Европой. А всем на Руси заправляло ничтожество. Это учёные пустозвоны и созданная ими масс-культура и сегодня не даёт пробиться к людям подлинному пониманию истории.
Многие выдающиеся русские (и не только) писатели, вознесённые в ранг «великих», стали таковыми не только вследствие самобытных способностей (это даже не всегда обязательная ставка-минимум), но и благодаря собственным немалым денежным средствам, пущенным на проталкивание нужного результата, или простому случаю. Ведь наши Радищев, Герцен, Тургенев, Лев Толстой вовсе не были простыми крестьянами, хоть последний любил «постоять за сохой», а являлись богатыми землевладельцами. Тургенев рано понял, что среди своих не быстро дойдёшь до вершин славы, тем более, он не отличался завидным характером при общении с так называемыми друзьями. Уехав во Францию, «прикрепился» к известной не только сомнительными талантами певице Виардо, сам переводил на французский язык и издавал на собственные средства сочинения, вышедшие из-под его же пера. С другой стороны, Тургенев, как пишет известный его современник, писатель и журналист Боборыкин [192*], сделался горячим защитником и покровителем Эмиля Золя, который находился в тяжёлых материальных условиях (с. 188). Он добыл для последнего работу в русском «Вестнике Европы» с ежемесячным постоянным содержанием, что позволяло гениальному французу освободиться из тисков своего издателя. Мопассан одним из первых признал русских романтиков своими образцами, вероятно, после того, как в Париже вышел первоначальный французский перевод «Войны и мира», сделанный А.А. Паскевич в 1884 г. Ею же были переведены «Казаки» и «Севастопольские рассказы».
То есть почти всё тот же «самиздат».
А для великого Бальзака оказалось мало расположения и покровительства дамы сердца из бомонда. Его «стали ценить как следует и среди молодёжи только после блистательного этюда, который посвятил ему Тэн, между тем как Сен-Бёв, ближайший сверстник Бальзака, писавший о нём в течение многих лет [более четверти века], никогда настоящим образом не думал оценить его дарования и значение в истории европейского романа» [там же, с. 171]. Гениальность Достоевского вполне могла разбиться (на фоне приступов болезни и гибели детей) о гранит безденежья, так и не дойдя до внемлющего читателя. Но деньги и покровители пришли, хоть с опозданием.
У нашего Боборыкина я пока не нашёл следов пребывания в Риме. У меня в распоряжении пока только второй том «Воспоминаний». Да, и многие его романы не переиздавались ещё с царских времён. А вот в Испании он точно пребывал в качестве журналиста несколько лет. Среди прочего мне бросилась в глаза фраза [с. 68]: «В Севилье вы встречаете немало блондинок с золотистыми или более тёмно-рыжими волосами». О них же, блондинках в других регионах Испании, есть упоминание в романе «Дон Кихот» Сервантеса. Но ведь там же была и Великая Пермь во времена Ивана Грозного!
Пора кончать… Моя субботняя работа отняла 6 часов времени на размышления. А, может, дала? (И ещё столько же в течение следующей недели на добавления и вставки при перепечатке рукописи). До скорой встречи!
12 апреля, воскресенье, Пасха.
Сегодня я неожиданно угодил на суточное дежурство по госпитальному отделению до завтрашнего утра. Реально, по опыту общения с другими врачами, знаю, что работы не ожидается много… Пасха – особый день, который всегда сопровождается необычными солнечными явлениями.
Ещё в начале знакомства с моей женой та говорила, что её бабушка всегда пророчила появление солнышка на Пасху. И было неважно: лил ли перед этим целую неделю дождь, шёл ли град – всегда, все годы нашей совместной жизни так и было. Правда, чудное явление? А ведь солнце – это символ Христа, и обилие золота в православных храмах вовсе не случайность. … Вот и сегодня утро было пасмурным, но как-то чисто и свежо на улицах. К полудню солнце пробивалось на несколько минут сквозь дымку серой облачности и снова исчезало. Порой, казалось, что небесная пелена вот-вот исчезнет, но нет: и теперь в 16 часов всё та же скучноватая серость на улице (точнее, дворе больницы). Но, думается, перед закатом солнце о себе ещё заявит.
Год назад, на Пасху, я встречался здесь со своим странным швейцарским другом Хуго Штайнманном. Когда я ему сказал, что явление солнца в этот день закономерно, он был удивлён – у них это не так. И прибавил: «Вероятно, вы лучшие люди». Сам он католик, имеет священническое образование. Когда три года назад я ему открыл знание Новой хронологии ФН и предложил прочесть их обобщающую книгу на английском языке, то узнал (через год), что у него не было времени. Так говорят взрослые дяди из вежливости, не желая напрямую обидеть отказом заинтересованного человека, или вызова отношениям непонимания. Да, мой родной, с этой самой Новой хронологией дела в обществе обстоят точно так же, как и с моими разработками в науке. Но книги ФН продаются по всей стране большими по сегодняшним меркам тиражами, а у меня не будет больше даже самиздатских книг. Тяжело, крайне тяжело идёт внушение трудящемуся в поте лица человечеству истин, которое сегодня, как и всегда, не может понять их полезности для себя. Этому мешают те самые силы, для которых людское общество, по их скрытым мечтаниям и шептаниям (открытыми они стают при диктате фашизма) должно больше походить на стадо или рабов. Ещё несколько лет назад публично говорили и писали, что уже к 30 году в мозг россиян будут вживляться чипы, управляющие нужным власти поведением людей. Этакий интеллектуальный фашизм в действии. Но ещё Экзюпери писал [67]: «с.167. Своими руками эти люди уничтожили все пути самовыражения человека. И уничтожили человека».
Знаешь ли ты, что изобретатели уже много лет назад придумали двигатель для автомашин, который работает на воде в качестве топлива, но американские нефтепромышленники, которые и управляют миром, похоронили эту богатую возможностями идею (хорошо, если сами изобретатели остались живы). Этих олигархов не страшит, что нефтепродукты являются канцерогенами, приводящими к сокращению длительности жизни. Противодействием открытиям тоже занимаются так называемые учёные. Десять лет назад в Перми объявила о себе в печати фирма, якобы, помогающая преодолеть террор учёных и косность общества в продвижении новых научно-технических разработок. Я пришёл туда с вопросами, не захотят ли они посодействовать внедрению «на рынок услуг» наших доказанных результатов негативного влияния препаратов железа на здоровье беременных и новорождённых, подарил официально изданное учебное пособие, одобренное аж главным акушером-гинекологом Приволжского федерального округа, но… учреждение, основанное на припрятанные деньжата сынком крупного коммунистического босса из «гнезда» Хрущёва, решило почему-то не предпринимать антитеррористических действий. Видимо, красивые заявления для публики – это лишь маска для очередной продажной фирмы «Рога и копыта», для которой, вероятно, американские интересы ближе, чем отечественные...
Ну, ладно, пойду разомну члены, а то худо будет…
А перед ночной темнотой яркое солнце всё-таки выплыло из-за туч и побаловало страждущих своей пасхальной красотой.
25 апреля 2015 года, суббота
Мои дорогие внуки на этой неделе украсили каракулями мою рукописную книгу, оставленную без присмотра. … Да, и много чего ещё натворили, так как ваша мамочка с прошлого понедельника в детской больнице с Лёвой, у которого пупок по-прежнему заживать не желал. Лишь в эту среду выписалась оттуда по своему настоянию. Хоть больница и новая, но однократная перевязка в течение суток вместо трёх превратила такое «лечение» в фикцию; отсутствие горячей воды не улучшало настроение в «заточении». Вы с Миланой были у нас подолгу, ночевали, хулиганили, играли. Наташа закупала каждый день крупную викторию из Греции или Египта, и вы с удовольствием её поедали, много, будто со своего огорода. Этот праздник вкуса я даже заснял на видео – ищите в компьютере или в фотоальбомах. Мы сильно сблизились с вами, точнее, с Миланой – ты уже давно наш родимчик. Я уже перестал сомневаться, что ты вполне достигнешь нужного уровня развития к пяти годам. Ты меня радовал и тем, что сам просил почитать «Незнайку» и сказки. После каждого предложения задаёшь вопросы, так что и читать-то долго совсем невозможно. Ты тонко чувствуешь смешное, даже раньше меня: дико хохотал, когда узнал, что в Солнечном городе на так называемых спиралеходах применяется торможение носком ботинка, иногда до дыр. Когда мы усадили тебя в машину, чтобы отвезти домой, ты заявил: «У меня разбилось сердце!» - и пояснил, что не хочешь покидать наш дом.
Эта неделя началась с приятного известия, очень приятного. Позвонила знакомая краевед (она же архивист, историк Пермского края) О.А. Мельчакова и сказала, что статья о моей жене, профессоре, увидела, наконец, свет, будучи размещённой в календаре-справочнике Перми и края за 2015 год. «Неужели сбылось?», - думал я. Статья писалась в ноябре-декабре прошлого года. Я предоставил архивисту нужные материалы, так как Наташа тяжело болела и реально не хотела ничего. Испытывал пессимизм и я, не имея достаточно времени и не считая, что статья может что-либо изменить. Но потом вдруг пришла идея дать в статье сноску на наш сайт с надеждой, что удастся сорвать заговор молчания властей в его отношении и сделать доступным хотя бы для интеллигенции края, к которой этот сборник и должен был прежде всего попасть. Ольга Александровна горячо поддержала и эту мысль. И я начал даже торопить события.
Презентация в этот вторник в библиотеке Пушкина свежеизданного календаря-справочника развеяла мои последние иллюзии. Наташа там была. Но только дома увидела, что сноски на сайт-то и нет. А нам так хотелось и хочется участвовать в возрождении нации, но… этого не желал «дядя», давший деньги на сборник. Конечно, я подозревал, что так, в конечном счёте, и произойдёт. Но думал, что подменят букву или две в названии сайта – и дело сделано. А получилось совсем грубо. Вместе с тем, когда я отдавал статью после сверки Мельчаковой, высказал опасение за неё саму, если адрес сайта появится в публикации. Ситуация для Ольги Александровны разрешилась лучшим образом: и волки сыты, и овцы целы. А гениальный деятель современного акушерства, как назвали твою бабушку в статье, оказалась опять в стороне.
Я пришёл в среду в библиотеку Горького на повторную презентацию издания и задал Ольге Александровне вопрос: «Почему?» Получил ответ: «Какой-то редактор сказал, что в сборнике реклама недопустима». Хороший предлог: спасение утопающих дело рук самих утопающих! Конечно, я выразил О.А. Мельчаковой сердечную благодарность за подготовку и размещение материала. Она чудо! Но остался нехороший осадок – власть (диктат) умело отслеживает жизнь и дела своих подданных. Благодеяниями она желает заниматься только сама! Но тут же в голове родилась идея – заменить эпиграф этой части «Бесед», ввести в него слова Радищева с некоторым собственным добавлением. Ещё лучше стали понятны слова Золя, что люди питают страх перед гениями. По-другому с нашей статьёй вряд ли могли обойтись. На той же презентации было сказано, что скоро в городе грядут «Романовские чтения». То есть хвалебные чтения. Если редактор заглянул на наш сайт www.rustarts.ru , то мог заметить, что там есть не только призывы к акушерскому благоразумию, но и наши с тобой беседы с подзаголовком: «400 лет дома Романовых - триста лет романо-германского ига». Аракчеевы власти нужны будут всегда, а Радищевы – кое-когда! Нынешние поклонники Романовых (конечно, подстрекаемые той же властью, прикончившей последних), среди которых немало и бывших коммунистов со стажем, захвативших редакторские посты, уже не вспоминают слова, ранее им хорошо знакомые, из письма племянницы декабриста Цебрикова царю Александру III [цит. по 193*]: «Законы моего отечества карают за свободное слово. Всё, что есть честного в России, обречено видеть торжествующий произвол чиновничества, гонение на мысль, нравственное и физическое избиение молодых поколений, бесправие обираемого и засекаемого народа – и молчать…» Забыли они и стихи Я.Б. Княжнина «Самодержавие повсюду бед содетель». Известны слова Пушкина, что Княжнин «умер под розгами»…
Поблагодарить за труд М.В. Швецова можно через данную платежную форму.
Для выбора способа перевода (VIZA или Яндекс.Деньги) нажмите соответствующую кнопку в форме оплаты, и кнопку Оплатить. Далее следуйте инструкциям платежной системы.