Читальный зал
Рекомендуем
Новости редактора
Фашизм и либерально-олигархическая «демократия»...
(«Богатым будешь, знатным будешь, трудно честным остаться»)
Беседы с внуком. Ч. IV
26 апреля 2015, воскресенье
Вчера под вечер твой папа попросил доставить ему дисконтную карту к гипермаркету. Что я и сделал с удовольствием, тем более, целый день читал книгу про Радищева. Саша настоял при встрече, чтобы я всё-таки прогулялся с вашей семейкой в полном составе по магазинам: «Последишь за детьми!» В результате, вначале с удовольствием я катал тебя в продуктовой тележке между стеллажами. Милана, хотя и прикатила на велосипеде, тоже стала стонать. Еле убрались с покупкой. Но твой папа, как хороший Сатана, упросил сходить с вами и в магазин игрушек – искали погремушку для Лёвы. Ты с Миланкой кинулся загребать все игрушки, но так как ничего не получили, устроили Содом и Гоморру. На выходе ты кинулся отбирать у Миланы велосипед; никакие уговоры и моя сила не помогали развязке. Ты вцепился в руль – и ни туда, ни сюда. Милана всё же поддалась насилию без особого писка, а ты молнией умчался вперёд, пугая прохожих и зевак. Потом прилетел назад и снова исчез из видимости. Я предпочёл ретироваться.
Да, непреклонность – твоя черта. Надеюсь, удастся направить её на пользу тебе и другим. Но я не спал почти всю ночь, чему поспособствовала проснувшаяся непреклонность твоей бабушки.
Встал рано, как будто на работу, разбитый. От незнания, чего делать, включил телевизор. Случайно увидел программу Никиты Михалкова по каналу «Россия-24», где он устроил беседу о либералах и либерализме. Я его всегда самого считал либералом, поэтому первая его передача на эту тему у меня изначально не вызвала интереса. А сейчас, от безделья, начал прислушиваться. И не пожалел… С помощью цитат западных либералов прошлого века и даже лиц гитлеровского окружения он показал, что первые всегда были готовы сродниться с силой в любом её выражении, хоть фашистской. Причём, фашизм для так называемых либералов ближе, чем демократия, в которую они заманивают народы обещаниями свободы и чего-то ещё более абстрактного. Но оказывалось, что они всегда имели в виду свободу для избранных, для себя, для олигархов, а все прочие у них – это опасная «окружающая среда», которой должно быть как можно меньше и незаметнее. (Первые американские президенты, провозгласившие свободы на французский лад, продолжали оставаться рабовладельцами).
Вот и объяснение скрытого, прикрываемого авторитетом доцентов и профессоров, геноцида. Отсюда и блокада нашего сайта. Михалков интересно показал, что фашизм начинается с презрения к «среде». И не то ли это самое равнодушие власти (диктата), о котором я тебе писал несколько дней назад?
На Украине сегодня царит фашизм. И теперь мало для кого составляет труд отделить его от экономического олигархата. Боевые действия на Донбассе грозят разразиться вновь ближе к 9 Мая. И либеральная Европа не может (скорее, не хочет) искать средства для обуздания киевского агрессора, порождённого американской демократией, точнее, политической машиной. Правители Украины способны только на одно – борьбу с инакомыслием. Цель – развязать войну с Россией. Внутри той стороны уже некому сопротивляться диктатуре. В очередной раз в нашей истории не обошлось без грубого вмешательства Америки, которая использует Украину как таран, разрушение которого не пугает заокеанских олигархов. Обогатятся и украинские воротилы политического бизнеса. Простому народу нечего выложить на кон судьбы, разве что собственную жертву. Кто и что сможет остановить угрозу, нависшую над миром, ведь лучших уже давно вывели за скобки?
2 мая, суббота
Мой родной, твоя бабушка угодила в больницу несколько дней назад, но мне уже не так печально и тревожно, как тогда, когда она лечилась дома 5-6 дней. Теперь диагноз определённый, назначены многочисленные обследования и лечебные мероприятия. Это пришли непрошенные осложнения диабета, но находится она в отделении урологии ГКБ № 2. Когда-нибудь и ты познакомишься с ним (как студент). Ей очень нравится старинное здание и палаты с высокими потолками. Сегодня самочувствие у неё хорошее, но домой обещают отпустить только через две недели. Только что пришёл от неё, там был и твой папа. Из-за Наташиной болезни с тобой не виделись давно и в музыкальную школу не ходили, а ведь у тебя концерт через 3 недели. Твоя учительница не нахвалится на тебя и твои музыкальные способности, точнее, прекрасный слух. Я помню, с каким большим нежеланием ты занимаешься здесь, дома, а в школе, видимо, всё выдаёшь слёту, получая одни жирные пятёрки. Как сложится твоя музыкальная судьба, если Наташа вдруг сляжет надолго? Но ты живёшь сегодняшней реальностью. Как и положено детям. Это же причина их здоровья и жизнеспособности в данный момент и будущем.
А Украина уже подготовилась к полномасштабной войне с Донбассом. Мало им нескольких разгромов в котлах и тысячных жертв со своей стороны. Тамошний фашизм перешёл из состояния, подобного призраку, витавшему над территорией Германии после разгрома гитлеровского рейха, в реальность. И для этого вовсе не надо было десятилетиями умиляться ницшеанской идеологией-демонологией (в соседней Белоруссии и президент Лукашенко лет 15 назад восторгался аж самим Гитлером). Всего лишь нужно, чтобы власть перестала стесняться в выборе средств контроля над подданными. Помнится, лет 5-6 назад я увлёкся снова фигурой немецкого философа Шеллинга, но одна моя старая знакомая с нивы филологических наук предостерегла меня, что отдельные фашистские идеологи брали у него некие мысли. Но ведь и у нас в России рыночная экономика пошла по пути, отмеченному печатью ницшеанства. А фашизм, если и придёт в Россию, то не раньше, чем власть расхочет удовлетворять всё возрастающие прихоти народа.
Когда-то названый великим К. Маркс изрёк, что экономика определяет общественное устройство. Но сегодня уже есть работы, в которых говорится, что это не более, чем натяжка, выдача желаемого за действительность. А поклонение новому идолу обернулось мировыми войнами в двадцатом столетии и вековечными кризисами. На закате перестройки появилось исследование В.М. Кайтукова, где показано, что экономика напрямую зависит не столько от товарно-денежных отношений, сколько от приоритетов властных (диктаторских) структур в экономике [194]. Вот несколько важных мест из его книги: «С. 287. Экономика, как и другие социальные сущности, кроме категории диктата, не может объяснить, и это принципиально, многих исторических и социальных явлений. Например, почему миллионы людей отдают жизнь в военных бойнях, не получая ничего взамен; почему экономически … развитые этносы вдруг мгновенно разваливаются под натиском грязных толп варваров…
С. 288. Третий аспект - творчество и творческие индивиды, по сути флуктуация разума, лежащая в основе технологии и соответственно детерминирующая прямо или опосредованно экономику. Этот аспект, являясь каузальным детерминизмом экономики, не зависит от неё, так как творящие индивиды в своих жизненных мотивациях отчуждены от экономики, а в тех случаях, когда зависят, то каузально неспособны к реализации своей телеологии….
Экономика есть по сути социальная конкретизация процесса производства перераспределения части диктатно-социального континуума гедонистских благ. А поскольку основные инструменты и сущности диктата (подавления) направлены именно на перераспределение, т. е. отчуждение от производителей гедонистских благ, то каузальная детерминация экономики эволюцией диктата становится очевидной.
Одним из прямых аргументов диктатной детерминации сущности и телеологизма экономики является факт, что с ростом производства все блага, которые можно отчуждать, не умерщвляя производителей, используются для целей гедонизма иерархов и конкреций подавления. Храмы, дворцы, пирамиды, гаремы, воины, служители культа, украшения и развлечения – вот на что отчуждаются произведённые блага, т. е. в полном соответствии с интроспективным гедонизмом диктатной основы, а не в соответствии с некими «экономическими законами».
С. 334. Ещё один аспект диктатного воздействия на творчество заключается в том, что функция социального рекламирования, проведения в сознательный континуум результатов творчества есть одна из прямых функций подавления. При этом основной континуум социума может соприкасаться лишь с диктатно-разрешёнными актами творчества, которые при наличии соответствующей одарённости творца становятся декларативными вершинами творчества со всеми сопутствующими социальными сущностями.
Чем радикальнее, принципиальнее произведение, тем труднее его социальное проникновение, тем менее оно приемлемо для современников (моё выделение). После жизни самых мощных контрдиктных творцов их творчество остаётся известным лишь немногим индивидам, в силу особенностей психотипа способным к восприятию и сознательной абсорбции великих творений. При этом большими шансами обладают творцы произведений, апеллирующих к эмоциональным, подсознательным сущностям разума: живописцы, скульпторы, архитекторы и в крайне высокой степени – индивиды, связанные с суррогатом творчества – его чисто развлекательными формами (театр, музыка, кино и т.д.); в силу всеобщей доступности авторы этих творений находятся в сфере особого внимания подавления. Это имеет место потому, что апелляция к подсознательным эмоциональным сущностям разума охватывает больший континуум подавляемых, чем творения рационального разума».
Книга вовсе не пользуется спросом у чиновников диктата. Ещё бы! Да, и является почти самиздатом. Но стоит многих томов приручённых властью академиков. Спасибо А.В. Лесевицкому, что познакомил меня с этой важной работой.
К. Маркс умер навсегда, и если всё же есть любители его «Капитала», то, скорее, и они рассматривают его не как руководство к действию, а как источник обкатанной временем фразеологии, которую жуликоватые публичные люди могут выдавать за плоды своих размышлений, или идей, побуждающих к собственным экономическим новациям. Ведь читаем же мы с тобой воспоминания русского поэта и героя Отечественной войны Дениса Давыдова [195*], чтобы уяснить, как мог врать и кривить душой Наполеон для «объяснения» своих поражений, в том числе с использованием принципа умолчания, и даже понять, что в сегодняшних кровавых событиях на Украине просматривается польский след, так как Варшава издавна была «горнилом козней, вражды и ненависти к России» (с. 258). В прошлом веке те самые поляки, как сторожевая собака на цепи, смогли излить свою ненависть дважды – вскоре после революции, получив свободу от Советской России, и в 80-е годы, избежав, благодаря Советской Армии, уничтожения в ходе Второй мировой войны. А теперь в новом тысячелетии их ненависть жива и питает украинский фашизм. Дошло до того, что президента России не пригласили в Польшу на празднование 70-летия освобождения от гитлеровской оккупации, а само освобождение приписали персонально украинским солдатам; памятники советским воинам методично разрушаются на территориях Польши и Украины. … Что уж говорить о мелких политических гадостях с той же стороны на тему нашей Победы в войне. Историю переписывают на глазах всего человечества, когда ещё живы свидетели тех событий! Да, что диктату (олигархату) свидетели, ведь у этих очевидцев нет своих собственных (продажно-покупных) газет, журналов и телевидения. Обратимся снова к известному источнику [193*]: « ”Ошибочно мнение, будто легендарна только древнейшая история: в новейшей легенд не меньше” – так утверждала редакция «Красного архива», одного из старейших советских исторических журналов в первой его книге, вышедшей в 1922 году».
Стоит ли удивляться тому, что историю прошлых веков переписали за триста лет так, как было нужно Романовым, незаконно захватившим власть и требовавшим от своих заласканных дворцовых летописцев оправдания у потомков?
У Д. Давыдова есть такой любопытный эпизод. Он рассказывает о французском генерале Бонами (с. 155), получившем в сражении двенадцать ран и попавшем в русский плен. Так, «при получении известий о победах французов раны его закрылись, и он был добр и спокоен, при малейшем известии о неудачах их – раны раскрывались, и он приходил в ярость».
Вообще, Давыдов натерпелся от немчуры во власти. И «подарил» им такой перл, как басню «Голова и ноги»:
Всё это хорошо, пусть ты б повелевала,
По крайней мере нас повсюду б не швыряла,
А прихоти твои нельзя нам исполнять;
Да, между нами ведь признаться,
Коль ты имеешь право управлять,
Так мы имеем право спотыкаться
И можем иногда, споткнувшись – как же быть, -
Твоё Величество об камень расшибить.
За это и страдал всю жизнь от монаршей неприязни. Недостаточно быть героем, надо, чтобы тебя публично назвали таковым. Недостаточно быть самым успешным воином или экономистом, надо, чтобы власть это признала.
Твоё дело быть открывателем истин, добытых со дна моря!
Недавно я снова обратился к Чехову. Захотел перечитать его «Палату № 6» [196*]. Конечно же, читал ранее, в девятом классе школы. Но ничего не понял. Для меня поступки героев данной повести были чисто механическими, едва ли не скучными. Зачем же сейчас? Захотелось найти подтверждение своим идеям из «Госпожи тюрьмы». И нашёл. Чего стоит только сравнение психиатрической больницы с Бастилией. Или такой перл: «Когда общество ограждает себя от преступников, психически больных и вообще неудобных людей, то оно непобедимо…»
Но там же про изоляцию и до болезни, и после…
А четыре года назад, когда только-только успел спустить эту статью в Интернет на сайт www.koob.ru, прикупил на улице книгу Чехова про Сахалин [197*]. Она меня и интересовала в качестве первоисточника для подтверждения идей про одиночество и изоляцию индивида как причину развития шизофрении. И снова нашёл. Чехов знал, о чём писал, ведь он был не только литератор, но и врач, сознательно оказавшийся среди лиц в местах лишения свободы (по дороге туда он пребывал несколько дней и в Перми). Чуть-чуть ему не хватило духа, чтобы прийти к такому же выводу, как я. Хотя фактов приводит немало. Вот некоторые самые яркие: «с. 304. Тоска по родине выражается в форме постоянных воспоминаний, печальных и трогательных, сопровождаемых жалобами и горькими слезами, или в форме несбыточных надежд, поражающих часто своею нелепостью и похожих на сумасшествие, или же в форме ясно выраженного, несомненного умопомешательства.
В нашем Владивостоке среди чиновников и моряков нередко наблюдается ностальгия; я сам видел там двух сумасшедших чиновников – юриста и капельмейстера. Если эти случаи нередки в среде свободных и живущих при сравнительно здоровой обстановке людей, то на Сахалине, понятно само собою, они должны быть очень часты». Также читаем: «с. 324. Некоторые приезжают уже больными или привозят с собой зародыш болезни; … другие же заболевают на острове, где каждый день и каждый час (моё выделение) представляется достаточно причин, чтобы человеку некрепкому, с расшатанными нервами, сойти с ума. Например, угрызения совести, тоска по родине, постоянно оскорбляемое самолюбие, одиночество и всякие каторжные дрязги…»
Интересные наблюдения сделал Чехов о побегах с острова. «Пока ссыльный молод и крепок, то старается убежать возможно подальше, в Сибирь или Россию. Обыкновенно его ловят, судят, отправляют назад на каторгу… Ослабевши с годами, потеряв веру в свои ноги, он бежит уже куда-нибудь поближе, на Амур или даже в тайгу, или на гору, только бы подальше от тюрьмы, чтобы не видеть постылых стен и людей, не слышать бряцанья оков и каторжных разговоров. В Корсаковском посту живёт ссыльнокаторжный Алтухов, старик лет 60 или больше, который убегает таким образом: берёт кусок хлеба, запирает избу и, отойдя от поста не больше как на полверсты, садится на гору и смотрит на тайгу, на море и на небо; посидев так дня три, он возвращается домой, берёт провизию и опять идёт на гору… Прежде его секли, теперь же над этими его побегами только смеются. Одни бегут в расчёте погулять на свободе месяц, неделю, другим бывает достаточно и одного дня. Хоть день, да мой».
Я писал в «Госпоже тюрьмы», что побег (нередко перед самым освобождением) – это истеродный подсознательный порыв человека как способ избежать гибельного развития личности на пути к шизофрении. Находим и у Чехова: «с.305. Тоска по свободе овладевает некоторыми субъектами периодически и в этом отношении напоминает запой или падучую; рассказывают, будто она является в известное время года или месяца, так что благонадёжные каторжные, чувствуя приближение припадка, всякий раз предупреждают о своём побеге начальство. … Уж одно то, что часто побеги от начала до конца поражают своею несообразностью, бессмыслицей, что часто благоразумные, скромные и семейные люди убегают без одежды, без хлеба, без цели, без плана…, - уже эта одна несообразность должна бы подсказывать сахалинским врачам, … что во многих случаях они имеют дело не с преступлением, а с болезнью». Не обошёл Чехов и проблему туберкулёза среди каторжных. А это-то при чём? И современная медицина видит связь шизофрении с этим тяжёлым инфекционным заболеванием (которое, благодаря специфическим прививкам новорождённым, становится ещё опаснее), но связь исключительно инфекциозную, а не психологическую, ведь больные туберкулёзом едва ли меньше изолируются от общества, чем страдающие сумасшествием. А Чехов точен, как подлинный учёный: «с. 321. На долю болезней дыхательных органов приходится одна треть умерших, в частности же бугорчатка берёт 15%. В метрических книгах записаны только христиане, но если прибавить ещё магометан, умирающих обыкновенно от чахотки, то процент выйдет внушительный; здесь она [чахотка] самая частая и самая опасная болезнь. … Большинство умерших от чахотки – каторжные (66%)».
Вот так, всё сходится. Знал Чехов, зачем ехал на Сахалин. И не собрался он написать по этому поводу очередной смешной рассказ. Он заботился о спасении рода. Думают ли о таких высоких материях психиатры и родственные им психологи?
Приведу и фрагмент из рассказа «Восьмой побег» другого нашего гениального писателя [198] Виктора Астафьева:
«с. 322. – Износился попусту. Попробуй-ка сызнова начать всё…
- Чего начинать-то? Всё уж кончилось. Срок вот добавят. А я убегу. Опять убегу, – подняв разодранную штанину и затягивая платок на разбитом колене, буркнул Хыч.
- До сроку-то чего осталось?
- Год.
- И ты убёг?
- Ушёл, хых.
- И не дурак ты после этого? Не дурак, а?
с. 327. Уж слишком долго он колебался, перебарывая себя, и на это ушёл весь заряд. Он «переболел» бы побегом, если бы не ураган.
Месяца два уже минуло с тех пор, как началось «это». Оно начиналось всегда одинаково: тяжким, дубовым комлем давило плечи, душу, всего давило. На Хыча наваливались вши, с которыми уж никакой бане было не сладить, и его переводили в изолятор. Хыч делался угрюмым, молчаливым, терял аппетит, начинал бояться своего прошлого. Хотелось ему удавиться по-поганому – на кальсонах. От «этого» мог вылечить только побег, только несколько глотков свободы, и больше ничего. Охрана в колонии знала, как начинается «это» у Хыча и ему подобных. За ним зорче следили, на работу отправляли под усиленным конвоем, надеялись, что «переболеет». Ведь ему осталось отбывать в заключении только год».
На этом я хотел поставить точку на сегодня, да вспомнил, что год назад читал совсем не популярное произведение известнейшего писателя Джека Лондона, заимствованное из Интернета [199*]. Оно полностью посвящено тому, как многолетний тюремный сиделец спасал себя бредовыми идеями, галлюцинациями от физических и моральных издевательств со стороны надзирателей и блюстителей порядка. То есть индуцировал их произвольно. Но с этим уж ты познакомишься сам, когда будет время и интерес. Всё-таки неизвестный Джек Лондон…
Поблагодарить за труд М.В. Швецова можно через данную платежную форму.
Для выбора способа перевода (VIZA или Яндекс.Деньги) нажмите соответствующую кнопку в форме оплаты, и кнопку Оплатить. Далее следуйте инструкциям платежной системы.