Читальный зал
Рекомендуем
Новости редактора
Три конца
Три конца
Мамин-Сибиряк Д.Н. - Свердловск: Средне Уральское кн. изд-во, 1982. -416с.
С. 19. Этот приём обескуражил всё заводское начальство, и они, собравшись кучкой, следили за владыкой издали. Случай выдался совсем небывалый, и у всех подводило со страху животики (наше выделение). Крут был Лука Назарыч, и его боялись хуже огня. Только покажется на фабрике, а завтра, глядишь, несколько человек и пошло «в гору», то есть в шахту медного рудника, а других порют в машинной при конторе.
С. 28. Именно в тридцатых годах одному из Устюжаниновых удалось выгодно приобрести две большие партии помещичьих крестьян.
С. 33. Последний не допил блюдечка, торопливо застегнул на ходу сюртук и разбитою походкой, как опоенная лошадь, пошёл за казачком.
Груздев пожалел про себя, что не вовремя развязал язык с исправником, но уж ничего не поделаешь.
С. 58. Своё бабье одиночество обступило Домнушку, непокрытую головушку, и она растужилась, расплакалась. Нету дна бабьему горюшку…
С. 68. Большинство из них переженились, кто в Париже, кто в Германии, кто в Бельгии. Мухин тоже женился на француженке, небогатой девушке, дочери механика….Всех «заграничных» рассортировали по отдельным заводам. Гений крепостного управляющего проявился в полном блеске: горные инженеры получили места писцов в бухгалтерии, техники были приставлены приёмщиками угля и т.д. Мухин, как удостоившийся чести обедать с французским королём, получил и особый почёт. Лука Назарыч ни с того ни с чего возненавидел его и отправил в «медную гору», к старому Палачу, что делалось только в наказание за особенно важные провинности. Первый ученик Ecole polytechnique каждый день должен был спускаться по стремянке с киркой в руках и с блендочкой на кожаном поясе на глубину шестидесяти сажен и работать там наравне с другими…
Нужно ли говорить, что произошло потом: все «заграничные» кончили очень быстро; двое спились, один застрелился, трое умерли от чахотки, а остальные сошли с ума. К этому тяжёлому времени относится эпизод с Сидором Карпычем, которого отодрал Иван Семёныч. Сидор Карпыч кончил сумасшествием, и Пётр Елисеич держал его при себе, как товарища по несчастию, которому даже и деваться было некуда. Уцелел один Пётр Елисеич, да и тот слыл за человека повихнувшегося.
С. 71. Главный управляющий торжествовал вполне.
Жена Мухина героически переносила свои испытания, но слишком рано сделалась задумчивой, молчаливой и как-то вся ушла в себя. Её почти не видали посторонние люди. Это нелюдимство походило на сумасшествие, за исключением тех редких минут, когда мелькали проблески сознания. К этому служило поводом и то, что первые дети умирали, и оставалась одна Нюрочка. Умирая, эта «немка» умоляла мужа отправить дочь туда, на Запад, где свет, и справедливость, и счастье. Ах, как она тосковала, что даже мёртвым её тело должно оставаться в русских снегах, хотя и верила, что наступит счастливая пора и для крепостной России.
С. 101. Таисье было под сорок лет, но её восковое лицо всё ещё было красиво тою раскольничьею красотой, которая не знает износа. Неслышные, мягкие движения и полумонашеский костюм придавали строгую женственность всей фигуре.
С. 124. Кусок чёрствого хлеба да ключевая вода – вот и вся еда…
С. 126. Бедные люди поневоле делаются несправедливыми, как было и теперь.
С. 142. Полазна – фабричный термин. Работа делилась на двухнедельные «выписки», по которым в конторе производились все расчёты. «Вышел в полазну» в переводе обозначало, что рабочий в срок начал свою выписку, а «прогулял полазну» - не поспел к сроку и, значит, должен ждать следующей выписки.
С. 207. На обязанности Слепня было делать осмотр подёнщиц, и это всегда вызывало громкий хохот, визг и разные шутки по адресу караульщика. Железо воровали с фабрики, как это было всем известно, но виноватых не находилось. Слепень по очереди ощупывал каждую подёнщицу и отпускал.
С. 230. Расстервенившийся Макар хотел показать всем, что он может «учить жену», как хочет. Это священное право мужа обезоруживало всех, и только бабы-соседки бегали посмотреть, как Макар насмерть увечит жену. Чаще всего он привязывал её к столбу, как лошадь, и бил кнутом, пока не уставал сам. Сначала Татьяна ревела благим матом, а потом затихала, и только слышно было, как свищет кнут по обессилевшему телу.
С. 235. Старик ответил поговоркой, что «не купи дом – купи соседа».
С. 249. Нюрочку оскорбило то, что сестра Аглаида разговаривает с мужем, а все мужики пьют водку и ругаются нехорошими словами.
С. 252. – Сперва-то брательники больно сердитовали на тебя, - ответил Матюшка, - а потом ничего, умякли тоже…
С. 297. Лесообъездчики с Кукарских заводов наехали этак на один скит и позорили. Мёду одного, слышь, пудов с пять увезли, воску, крупчатки, денег… Много добра в скитах лежит, вот и покорыстовались. Ну, поглянулось им, они и давай другие скиты зорить…Большие деньги, сказывают, добыли и теперь в купцы вышли. Дома какие понастроили, одёжу завели, коней…
С. 299. Убыток был страшный. Овёс уйдёт на солод, а гнилую пшеницу с величайшим трудом можно было сбыть куда-нибудь в острог или в местную воинскую команду.
С. 323. Беспременно землю оборотим на себя, а с землёй-то можно жить: и пашенку распахал, и покос расчистил, и репы насеял… Ежели выжечь лес и по горелому месту эту самую репу посеять, так урождаи страшенные бывают, - по шляпе репа родится и слатимая такая репа. По скитам завсегда так репу сеют… По старым-то репищам и сейчас знать, где эти скиты стояли.
Главная страница /
Зал художественной и мудрой литературы