Читальный зал
Рекомендуем
Новости редактора
Именинник
Именинник
Мамин-Сибиряк Д.Н. - Пермь: кн. изд-во, 1989. – 319с.
С. 44. –Всё-таки свой угол… - самодовольно повторял Пружинкин, принимая посетителей в своей избушке. – Первое дело, что я знать никого не хочу; сам большой, сам меньшой.
С. 50 Днём он так приветливо смотрел на улицу своими небольшими окнами с тюлевыми занавесками, а на ночь все окна затворялись на ставни тяжёлыми железными болтами.
С. 61. Марфа Петровна не оставляла живого места в её душе [сирота Агаша]. Унижать другого, заставлять его постоянно чувствовать своё безответное ничтожество и вообще выматывать душу разными пустяками – всё это составляло неизбежный обиход жизни в злобинском доме и изо дня в день проходило пред глазами Анны Ивановны….Воспоминания об отце у Анны Ивановны ограничивалось чувством непреодолимого страха, которым скован был весь дом. Старик Злобин являлся здесь чем-то вроде завоевателя и неумолимого судьи, пред которым всё трепетало. Анна Ивановна отлично помнила то чувство, какое переживала ещё маленькой девочкой в присутствии отца: она чувствовала себя такой виноватой и несчастной даже в те редкие моменты, когда отец хотел её приласкать. Это же чувство страха и собачьего смирения воспитывалось по раскольничьим молельням, куда женщины являлись, повязанными платочками, и прятались за деревянной перегородкой.
С. 97. - На воре шапка горит… - прибавил Петров, - помещичьи вожделения сказываются у расслабленного старца.
С. 104. Муж относился к ней, как к ребёнку, и снисходительно дежурил в театре и клубе, когда Софья Сергеевна хотела веселиться…Старик слёг в постель, вылежал столько времени, сколько полагалось. Выпил аккуратно все лекарства, какими отравляют последние дни умирающих, и в назначенный докторами день умер так же аккуратно, как и жил.
Она была незаконной дочерью одного волжского помещика, который держал у себя целый крепостной гарем…Шестнадцати лет Софья Сергеевна вышла за старика, которому было пятьдесят с хвостиком.
С. 119. Странно ратовать за женский труд, когда русская баба работает как раз вдвое больше русского мужика…Дешёвый женский труд является здесь страшным конкурентом и обездоливает как себя, так и мужчину…Такая пара заработает как раз столько, сколько раньше мужчина зарабатывал один, и в выигрыше останутся те же капиталисты.
С. 120. У мусульман нет старых дев и нет проституции.
С. 132. У меня настоящая дворянская плоть. Что сие значит? А значит сие то, что в течение трёхсот лет род Хановых пользовался особыми преимуществами по части безобразия и к женскому полу имел большое прилежание…Да! Это нужно чувствовать, а ум, как холоп, идёт туда, куда его посылают (наше выделение).
С. 149. Прогрессируют науки, а нравственность одна и та же от самых глубоких времён, и ни одной ноты никто ещё не прибавил в её кодекс…
Человек нажил рубль – ему уж нужно нажить два; он, этот человек, наживший два рубля, для наживы третьего давит своего соседа, и если поучился грамоте, то называет свой поступок «борьбой за существование». Слабый гибнет, а сильный торжествует.
С. 155. Сажин:
- Как хотите, а первые детские впечатления – это святая святых человеческой души. Будущее светло, и стоит жить. Не правда ли?
С. 175. Годки у Анны-то Ивановны тоже не маленькие, как раз зачичеревеет в девках…Всему роду поношение.
С. 176. Причины необъяснимой неприязни к Сажину у старухи заключались в самом обыкновенном житейском расчёте: ей хотелось взять зятя в дом, притом такого человека, над которым можно «началить», а с этого немного возьмёшь…По раскольничьим домам так и делали: примут «влазня» и ломаются над ним до своей смерти, а потом влазень вымещает на жене накопившиеся унижения (суждения, достойные нобелевского лауреата;
см. рефераты работ Конрада Лоренца в «Зале художественной и мудрой литературы»
– наша вставка).
С. 176. Время ползло предательски медленно, не заглушая старой тоски. Те же книжки и тетрадки на столе составляли единственное развлечение, и девушка всё глубже уходила в свой внутренний мир. Раз она сама вызвалась ехать с матерью в молельню: ей сделалось, просто, тошно в своей тюрьме.
С. 182. Клевета, тайная и явная, подтасовка фактов, придирки и всяческие неправды теперь посыпались на голову Сажина, как раньше сыпались похвалы и восторги, точно общество хотело вознаградить себя за излишний расход хороших чувств.
С. 185. Публика торжествовала, счастливая низложением «диктатора» и ещё не предвидя того времени, когда ей придётся горько пожалеть об удалении Сажиных из состава земства, когда «чёрные сотни» кулаков и маклаков вытеснят из многих земств всякое участие представителей интеллигенции.
С. 185. Сажин сознавал, что никто к нему не придёт и земство отлично обойдётся без него. Ему оставалось отсиживаться дома в обществе Василисы Ивановны и Семёныча. ...Для новых знакомств и связей у него не было сил. Наступили тяжёлые дни полного одиночества и безделья…Сажин шагал теперь по пустым комнатам, как зачумленный, и почти никто не заглядывал к нему из недавних друзей и почитателей.
С. 201. Волостные писаря окончательно воцарились в земстве, и даже председателем земской управы сделался самый вороватый писарь, восседавший во главе трёх членов управы, тоже из писарей. Единственным утешением для моховского земства могло служить то, что писаря воссияли во всех земствах, представляя собой страшную, всё нараставшую силу.
С. 203. Дело ихнее женское: жена пред мужем всегда виновата…Исстари поговорка недаром ведётся.
С. 236. Посмотрите, сколько на Руси толпится совершенно не нужных людей, и притом это не какие-нибудь обсевки, а самые способные и талантливые…Это наше специально-русское явление.
С. 249. - Думали ли вы о том, что нам, женщинам, некого любить?..- говорила Прасковья Львовна, краснея от волнения. - Некого!.. В другом мы любим наше неудовлетворённое чувство, потому что в наши руки любимый человек поступает инвалидом…Женщина отдаёт всё и получает плату стёртой монетой, вышедшей из употребления. В этом – величайшее и непоправимое зло…
***
Мамин-Сибиряк Д.Н. Излюбленные люди /Именинник. – Пермь: кн. изд-во, 1989. – С. 257-311.
С. 264. - Там, в столицах, на нас смотрят свысока, как на каких-то межеумков…
Нам не верят. …Вы обращали внимание, как они… относятся к провинциальным изданиям?.. А вы возьмите книгу, изданную где-нибудь в Воронеже, Иркутске, Кишинёве или Архангельске, - одного этого достаточно, чтобы её замолчали или передали на рассмотрение какому-нибудь редакционному племяннику .... Вы знаете, что русский человек вообще не ценит труда, скажу больше – относится к нему враждебно .…Возмутительно именно то, что проявляется какое-то тупое и бессмысленное озлобление к чужому труду…Я ещё понимаю, когда дама, несмотря на все предупреждения и запрещения, ворует цветы, - в этом проявлении дамской преступной воли есть своя цель, именно украсить свою особу наворованными цветами, - а страшно бессмысленное зло.
С. 275. Это были отрывки чего-то, подготовительная работа, сводившаяся в конце концов к излюбленному санскриту, корни которого Минусов разыскивал в названиях рек, урочищ и озёр громадного Энского уезда.
С. 282. Обратите, пожалуйста, внимание, что почти все копии писаны моей рукой, а отчасти помогала Наташа. Между тем меня обвиняют в эксплуатации чужого труда…
…Разве человек, проработавший даром тридцать лет, не сумасшедший? Другие играли в карты, пьянствовали, сплетничали, вообще безобразничали, а я собирал какие-то дурацкие материалы, да и собирал, не имея специальных знаний для этого и никаких командировок…сейчас ко мне с требованиями: «…не имея диплома историка, на каком основании взялись не за своё дело? Кто вас просил об этом?» Господа, да ведь я и не претендую ни на что, а только желал сохранить для благодарного потомства некоторые материалы, которые могли навсегда погибнуть… Одним словом, я являюсь в роли какого-то шарлатана для науки и шута горохового для современников. Конечно, виновен, кругом виновен…
С. 284. Наша русская история писалась в столицах, по данным столичных архивов, писалась одним лицом, как Карамзин и Соловьёв, но ведь это значило объять необъятное. Материалы ещё только собираются…
Что делать, русский человек ещё не привык ценить и относиться с уважением к чужому труду…
С. 293. - Моя задача сейчас сводится к тому, чтобы доказать, что доисторическая культура территории домосковской Руси заимствована с далёкого востока, вернее, – с северо-востока. И представьте, у меня в руках есть верное доказательство…При раскопках часто встречаются украшения из янтаря, но янтарь-то красного цвета, какого нигде в Европе не встречается.
С. 297. - Пусть теснят. Пусть пренебрегают, а я им покажу одну штучку… Вот, видите ли, у меня есть сын, он скоро кончает университет… Мальчик способный и серьёзный. Прошлое лето он уже ездил в экспедицию… в устья Лены… да… то есть какая это экспедиция: на свои средства ездил. И представьте, мальчик открыл там месторождение красного янтаря и привёз мне образцы. Теперь уже не может быть сомнения, но пока это секрет. Да… Я им покажу «нашего многоуважаемого Сергея Степаныча»! Меня не будет – сын останется… да.
Главная страница /
Зал художественной и мудрой литературы