Читальный зал
Рекомендуем
Новости редактора
Дневник старого врача
Дневник старого врача - Сочинения Н.И. Пирогова
Пирогов Н.И. - Т. 2. - Киев: Изд. Пироговского т-ва, 1910
Стр. 59.Истина так светла, что без иллюзий одно только стремление к ней ослепило бы уже нас; поэтому ложь сделалась неизбежною для нас при непреодолимом влечении к истине.
Стр. 134. Но, конечно, общества, приготовляющие себя к социальному перерождению, не могут не увлекаться воспитанием, обещающим сделать из людей манекенов свободы….
Надо помнить, что излюбленное передовыми умами, а за ним и целым обществом, направление истины всегда временно и, отжив свой срок, уступает место другому, нередко совершенно противоположному (наше выделение).
Стр. 135. …у нас нет традиций воспитания. Мы все учились «понемногу, чему-нибудь и как-нибудь».
Стр.147. Слово, с самых ранних лет, оказывало на меня, как и на большую часть детей, сильное влияние; я уверен даже, что сохранившимися во мне до сих пор впечатлениями я гораздо более обязан слову, чем чувствам. Поэтому немудрено, что я сохраняю почти в целости воспоминания об уроках русского языка нашего школьного учителя Войцеховича… К утешению моему, я убедился, что не меня одного ничему не научили попы.
стр. 155. Во время моего двухлетнего школьного ученья на нашем семействе стряслась не одна беда. Сначала умерла, после родов, старшая замужняя сестра, потом, чрез год, умер от кори мой брат Амос; другой старший брат Петр, что-то накуролесил по службе, проигравшись в карты, женился на какой-то невзрачной особе без позволения отца. Наконец, пришла беда, в конец разорившая нас…
Я сказал, что вся наша семья была набожна, и все ее члены, за исключением меня (а может быть, и старшего брата, умершего пятидесяти лет от холеры, в 1849 г.), – отец, мать и сестры – такими же набожными остались и до самой смерти.
стр. 162. Решителями судеб в нашем восприятии являются, как я убедился из опыта, индивидуальность и жизнь.
стр. 171. Принимая весьма хладнокровно взгляд на происхождение мое от обезьяны, я не могу слышать без отвращения и перенести ни малейшего намека об отсутствии творческого плана и творческой целесообразности в мироздании; а потому никогда не допущу, чтобы первобытная клетка и даже первобытная протоплазма не заключала в себе творческой мысли о ее конечном назначении и творческого (целесообразного) предопределения всех форм, прототип которых должен быть из нее развиться….Могу ли я легко убедиться в непогрешимости доктрины, увлекающиеся приверженцы которой готовы, пожалуй, поставить на пьедестал случай, заменив им Бога и отвергнув как лишний хлам, и план, и целесообразность в мироздании? По-моему, это значило бы признать себя какими-то бастардами от случки случая с случайною же природою… Я – за предопределение. По-моему, все, что случается, должно было случиться и не быть не могло… Значит - фатализм.
Стр. 178. Магометанин, - фаталист по убеждению, не считает, например, вовсе противным своему убеждению воевать и завоевывать, следовательно действовать; а последовательно строгое применение в жизни учения о предопределении должно вести к полному бездействию.
Для жизни необходимы миражи и галлюцинации, и мы галлюцинируем, не замечая этого, бессознательно; только галлюцинации внешних чувств (зрения, слуха и пр.) нам заметны, а галлюцинации воображения, памяти, самого ума, - замечаются нами только в домах умалишенных; между тем именно эти постоянные, бессознательные, родившиеся с нами на свет миражи и составляют одну из главных пружин нашего общественного и нравственного быта; живя в этих миражах с колыбели до могилы и потому не имея возможности отличить кажущееся от действительного, мы поневоле, не имея возможности поступать иначе, - осуждены считать кажущееся действительным; уверенность в действительности миража, к нашему счастию, так сильна в нас, что мы готовы за него и жертвовать самою жизнью… И разве это не мираж: рассудок приводит к умозаключению, противоречащему или наполовину, или вовсе действительному?
Стр. 182. Сомнение – вот основа знания.
Истинно верующему нет дела до результатов положительного знания… Идеал, служащий основанием веры, даже абсурдный, не допуская и тени сомнения, становится выше всякого знания и помимо него стремится к достижению истины.
Глубина и многосторонность знания, по принципу, препятствуют не только полету, но и развитию идеалов, если они не требуют точного научного знания.
Стр. 186. Слабость тела и духа, болезнь, нужда, горе и беды считаются главными рассадниками веры.
Стр. 187. Что ум с его разъедающим анализом и сомнением? Разве он успокаивал, подавал надежду, утешал и водворял мир и упование в душе? А вот осуществленный идеал веры – он проник всю душу, не оставив в ней места для сомнений, анализов, и разом овладев ею, вселяет блаженство и восторг.
Стр. 190. Мне кажется, что в предметах психологии, для исследования которых необходимо субъективные ощущения делать в то же время и объектами суждения, сомнительная догадка вернее и во всяком случае практичнее мнимо твердого убеждения.
Стр. 193. Иногда, смотря на наших владык, я думал: как бы мне было совестно перед собою и перед Христом, если бы я сделался архиереем; - мне невозможно было бы не помнить, что именно архиереи синедриона были судьями не на живот, а на смерть Обещавшего Царство Божие своим избранным. А эти книжники, против которых Он так восставал, - разве это были не догматики и разве между ними не было приписывавших себе власть и авторитет только потому, что они получили их по преданию в наследство, и разве самые близкие к Христу не должны были для авторитета производить Его родословную от царя Давида?
Стр. 198. А для врача, ищущего веры, самое трудное уверовать в бессмертие и загробную жизнь. Это потому, во-первых, что главный объект врачебной науки и всех занятий врача есть тело, так скоро переходящее в разрушение; во-вторых, врач ежедневно убеждается наглядно, что все психические способности находятся не только в связи с телом, но и в полной от него зависимости (наше выделение); в третьих, - принимая существование в нас бессмертного духа, мы должны принять и в высших классах животных присутствие подобного же элемента, так как присутствие многих душевных способностей у животных неоспоримо, и это предположение будет тем необходимее для нас, чем более мы будем убеждаться в происхождении нашем от животного (наше выделение).
Стр. 201. Что такое мистицизм? Такое же свойство человеческой души, как и вера вообще. Верить и можно только в неразгаданное, как и не разгадано и самое свойство веры. Мы знаем только наверное, фактически, что есть в человеке современном (про будущего человека мы еще ничего не знаем) потребность верить, любить, надеяться; а откуда она берется, ее источник, мы ищем поневоле там, где-то выше нас, потому что в нас самих, в наших нервных центрах или других органах, служащих только к проявлению этой потребности, мы источника ее не обретем.
Наши знания о предметах, сильно затрагивающих наше я, непрочны и поколебимы.
Стр. 202. Не умирая, мы не достигаем конечной цели нашей жизни. Вот суть учения [Христа]. Мы не судьи наших действий. Истину узнаем только за гробом; там и узнаем, соответствовала ли наша жизнь ее истинной цели.
Стр. 203. Странно, когда я сомневался и не верил, я более делал добра, - вернее, делал его бескорыстнее, без всякого мотива или только из любви к науке. Так, бесплатная практика была у меня в то же время делом научного интереса. Самопожертвование для общей пользы я решался делать также бескорыстно. Но любви к людям и жалости или милосердия в сердце тогда у меня не было. Все это пришло в 1830-1850 годах, постепенно вместе с развитием потребности веровать; но именно с того же времени опыт жизни развил во мне, при всем желании делать добро, какой-то страх быть обманутым.
Стр. 208. Господа, господа реформаторы и властители наших дум! Позаботьтесь сначала, для культуры наших учений, уничтожить эту прискорбную индивидуальность, столь препятствующую обожаемому и ожидаемому вами прогрессу! А пока вы еще не придумали способа производить на свет людей одинаковыми, до тех пор не удастся и стричь под один гребень. Пока стадные свойства и стихийные силы, не знающие никакой индивидуальности и стригущие все под один гребень, не осилили еще человеческой личности, до тех пор все индивидуальные свойства будут искать себе простора и права на жизнь. Так и с желанием узнать, что добро, что зло, знакомом…еще прародительнице Еве. Народы поняли необходимость этого неугомонного желания прежде мудрецов.
Стр. 219. Ум серьезный, рассудочный, холодный, конечно, остановится, прежде всего, на протестантстве. Он скоро убедится, что это исповедание легче всех других уживается с свободою совести, научного исследования и критики ума. Но если ум избирателя не односторонен и допускает нормальное развитие и других способностей и стремлений души, - то он также скоро убедится, что протестантство, в сущности, не вера и даже не вероисповедание, а исповедание более или менее сильных убеждений, основанных на знании и ученьи; а открывая свободный путь научному анализу и критике, протестантство неминуемо ведет к чистому рационализму (ультра-рационализму), в область чистого разума, замкнутую для чистой веры.
Стр. 221. Церковь по своему существу – самое консервативное учреждение. Она обязана сохранять чистоту веры; но как государственная, главным предметом своих забот она должна иметь не столько веру, сколько религию.
Стр. 239. О Боге и церкви сыны церкви из 10-го нумера знать ничего не хотели и относились ко всему божественному с полным пренебрежением… Разгул при наличных средствах, полный индифферентизм к добру и злу при пустом кармане, - вот вся мораль 10-го нумера, оставшаяся в моем воспоминании.
Стр. 256. Рассказывали, что дед Иван Михеевич был высокий, плотный мужчина и жил более ста лет; уверяли даже, что перед смертью у него начали прорезываться новые зубы!??…Мне кажется, я многое наследовал от матери и с физической и с нравственной стороны, и между прочим – тонкие руки и ноги, худощавость, наклонность к катаррам, шум в ушах, религиозное настроение духа, охоту к занятиям и бережливость.
стр.372. Добрый пример и добрая воля воспитателей не ведут еще к достижению благих результатов в деле воспитания. На деле выходит совершенно противное тому, чего мы хотели достигнуть, подавая пример детям собственною жизнью и собственными делами;
стр. 396. Дерптский университет в это время после позорной катастрофы с производством в доктора каких-то темных личностей, достиг небывалой еще научной высоты, и достиг именно при попечительстве князя Ливена, тогда как другие русские университеты падали со дня на день все ниже и ниже, благодаря обскурантизму и отсталости разных попечителей.
…Все обошлось благополучно. Клистир вышел потом не один, и – кто мог думать! – моя старая няня с этого же дня начала поправляться, спать, кушать, а дней через 10 была уже на ногах. Вот что значит искренняя любовь и привязанность, руководившие мною в первый раз в жизни и в диагнозе, и в терапии, и в хирургическом пособии при постели больной!
Стр.399. Яркий свет современной науки ослепил и вскружил голову ходившим прежде в потемках. Вышедшему быстро из потемок на свет, с первого взгляда покажется все, конечно, слишком ясным и потому несомненным; а тут являются еще и просветители, которые, для эффекта, подпускают все более и более света, хотя бы и искусственного….Знание, и тем более научное, делает человека до того самодовольным, что он, приобретя это знание тотчас старается распространить его на все области своей духовной жизни, отвергая, что между ними есть и некоторые имеющие мало общего с научным, то есть приобретенным путем анализа, знанием. Разве тот не живет и не достоин имени человека, кто твердо верит, крепко надеется, горячо любит и просто, то есть ненаучно, и так сказать, бессознательно знает? Неужели мы вправе назвать такую жизнь не жизнью потому только, что этой личности недоставало средств и способов развить другую, умственную сторону своей жизни? Не должны ли мы все стремиться к приведению нашей жизни в гармоничное целое, то есть к равномерному развитию разных сторон нашей умственной и духовной жизни? Такая высокая цель – не утопия. Напротив, утопия – то, когда мы полагаем облагодетельствовать человеческое общество, ведя его по одному пути знания к неведомой и недостижимой цели.
Стр. 423. В одном случае студенческий Schlaeger (род палаша) попал на 3-й грудинный хрящ, перерубил его и повредил титечную внутреннюю артерию (art. mammaria interna).
Стр. 427. Вообще, однако же, она [холера] была умеренная и продолжалась не более шести недель (в октябре). Я, придя домой поутру, от покойника Шрамкова, вдруг как-то внутренне струсил, почувствовал какое-то неприятное ощущение тоски и страха прямо под ложечкою. Мне казалось, что меня скоро начнет рвать, или же что я упаду в обморок. Я взял тотчас же теплую ванну, принял несколько опийных капель, напился чаю, согрелся и заснул. Встал здоровым.
стр. 428. В Дерпте делались тогда экзамены на степень на дому у декана. Докторант присылал на дом к декану обыкновенно чай, сахар, несколько бутылок вина, торт и шоколад для угощения собравшихся экзаменаторов (то есть факультета, свидетелей и т.п.). Я ничего этого не сделал. Декан Ратке принужден был подать экзаменаторам свой чай. Жена профессора Ратке…бранила меня за это на чем свет стоит.
Стр. 442. Кто из казенно-коштных плохо учился, кутил или пил горькую, и только из сострадания помилован, кое как окончив курс, - тот посылался учителем в Эстляндию или Лифляндию; а тут, не знакомый ни с языком, ни с обычаями, не принятый нигде в обществе сверстников, подвергаемый насмешкам и злым шуткам от мальчиков-учеников, видавших его не раз пьяным, злосчастный педагог окончательно спивался и бедствовал. Кроме позора русскому имени, русские учителя того времени ничего не вносили в край, и русская грамота оставалась в немецких и остзейских школах девственницей.
Стр. 444. Проследив себя и французов глубже, русскому культурному человеку – я полагаю – можно было бы убедиться, что склад русского ума имеет мало общего с французским складом, и скорее склоняется на сторону германского. Недаром из славян вышло немало цельных ученых в немецком духе. Я думаю даже, что мы именно потому и менее сочувствуем немцам, что с ними сходимся по обычаям, образу жизни в холодных странах. И разве дух германской поэзии не более сроден духу нашей, чем французской?
Стр. 450. Для меня всегда были замечательны отношения эстов и летов к немецкому культурному слою. Как только эст или лет делался горожанином, ремесленником, школьником городского училища, он превращался или старался превратиться в чистокровного немца. И сколько уже дельных и талантливых врачей и мастеров с немецкими и ненемецкими именами перешло из эстов и летов в немецкую интеллигенцию.
Стр. 464. В жизни юношей, - да и зрелый возраст не свободен от странностей этого рода, - нередко встречаются резкие переходы от одного мировоззрения к другому. Неокрепшие убеждения и увлечения меняются и от настроения, и от разных внешних обстоятельств. Одна перемена местности и круга знакомых уже способна заменить в незрелом уме один образ мыслей другим, совершенно противоположным. Притом дух противоречия, свойственный каждому незрелому уму, у меня был заметно выражен и склонен к проявлению при всяком удобном случае.
Стр. 551. Я, как это всегда случается с молодыми хирургами, был слишком ревностным оператором, чтобы отказываться от сомнительных и безнадежных случаев. Меня как и всякого молодого оператора, занимал не столько сам случай, то есть сам больной, сколько акт операции, - акт, несомненно, деятельного и энергичного пособия, но взятый слишком отдельно от следствий.
Стр.565. В бытность мою за границей я достаточно убедился, что научная истина далеко не есть главная цель знаменитый клиницистов и хирургов. Я убедился достаточно, что нередко принимались меры в знаменитых клинических заведениях не для открытия, а для затемнения научной истины (наше выделение).
Стр. 612. Этот месяц разлуки был для меня тем замечателен, что я в первый раз в жизни почувствовал грусть о жизни. В первый раз я пожелал бессмертия – загробной жизни. Это сделала любовь. Захотелось, чтобы любовь была вечна, - так она была сладка.
Главная страница /
Зал художественной и мудрой литературы