Читальный зал
Рекомендуем
Новости редактора
Кащеева цепь
Кащеева цепь
Пришвин М.М. - М.: ХЛ, 1960. – 528 с.
стр. 13. Дон-Кихотом некоторые даже прямо бранились. И все таки, несмотря ни на смех, ни на брань, этот герой человечества, неудачник из всех неудачников, не обозлился на человечество и тем самым сохранил свое человеческое право на дружбу: мы дружим все с Дон-Кихотом до сих пор, и так будет всегда.
стр. 67. Директора ты не бойся – он справедливый латыш! Был бы ранец на плечах, все пуговицы пришиты, не любит, если сморкаешься на себя и носишь на куртке сморчок. Инспектор тоже не страшен, - он любит читать смешные рассказы Гоголя и сам первый смеется; угодить ему просто: нужно громче всех смеяться. Когда он читает, то хохот идет в классе, как в обезьяньем лесу, за это и прозвали его Обезьян. Есть еще надзиратель Заяц, сам всего до смерти боится, но ябедничает, доносит, нашептывает; с ним надо поосторожнее. Козел, учитель географии, считается и учителями за сумасшедшего; тому – что на ум взбредет, и с ним все от счастья. Страшней всех учитель математики Коровья Смерть; тот как первый раз, если поставил единицу, так с единицей и пойдешь на весь год.
стр. 68. В слове «класс» ему сразу далось что-то очень хорошее, за что нужно стоять, и боже сохрани подвести. А что учителя – враги классу, то это само собой понятно…
Далеко слышался в коридоре стук костылем. Коровья смерть приближался, в классе все мертвело и мертвело. А когда смерть вошел и сел на кафедру, Курымушке все стало бледно вокруг и слабо в себе.
стр. 74. Так у Козла всегда выходило, - встретится глазами и тут же непременно вызовет.
стр. 87. И велел четыре ямки копать; в эти ямки прямо в перьях уложили уток, засыпали горячей золой, костер над ними развели.
стр. 102. «Не убежать ли теперь?» - подумал он, но вспомнил, что еще будет водка и после нее все переменится. Тоже был страшный становой, а потом стал милым Кумом.
стр. 150. Все наши бесстрашные покорители сибирских татар – купцы – с великим страхом потом припадали к стопам царя. Наш весь купец такой и шабаршит только, если царь далеко.
стр. 164. В трудных случаях Мария Ивановна всегда советовалась со всеми, ей было все равно, с кем советоваться, лишь бы свою мысль увидеть в зеркале и думать о ней, как о чужой.
стр.191. Я теперь Некрасова редко читаю: все у него неверно оказалось, это он воспевает наш собственный мир, но не мужицкий.
стр. 193. – Дунечка, - какое-то предчувствие мое: мне кажется, что когда-нибудь я все пойму сразу, и не по книгам, а через женщину…
Дунечка: «Я думаю, какое все-таки несчастье родиться женщиной, если бы я могла быть мужчиной!»
стр. 196. Из талантливой и добросовестной ученой книги, стыдясь, проглядывает теория – родная сестра сказки в искусстве.
стр. 217. Да, нужно какое-то недоброе усилие, чтобы сжать свое сердце и заключить его в оковы разума. Верней всего, это самое недоброе усилие Миша и называет материализмом, а милое прошлое остается назади, как идеализм.
стр. 235. Не так в любви, - сказала Мария Ивановна, - купеческие сынки теряют свой бриллиант, как в пьянстве. Дворян сохраняет воспитание, без этого и кровь не поможет.
стр. 241. Счастлив был, кому пришлось попасть под конец, но первые более года сидели в одиночках, пока экспертиза не устанавливала личность последнего и не начиналось настоящее разбирательство дела.
стр. 244. Это с воли видят железную решетку и за ней бледное лицо арестанта. Сам же арестант не видит железные прутья, заключенный иногда только в первый раз знакомится с жизнью: какая она там за решеткой прекрасная…
стр. 249. Ваша ошибка в том, что нельзя в государственных делах руководствоваться только любовью к человеку.
стр. 275. У нас в деревенской действительности никакому отдельному хозяину нельзя было посадить огурцов: кто посадил – нарасхват; в полях некоторые сеяли горох и непременно с молитвой, чтобы уродился и на воровскую долю; не помогала молитва: весь горох доставался ворам.
стр. 283. Все указывают ему на городскую железную дорогу: несколько минут езды, и стоит всего десять пфеннигов. Но Алпатов непременно хочет пешком и этим крайне удивляет деловых людей….Ему представляется, будто это обычное для берлинца мытье улиц, чистка жилищ, бодрый ход масс на работу, заглядывание на ходу в зеркальные стекла магазинов, постоянное узнавание чего-нибудь нового, - все это является городским людям новой даровой прибавкой к жизни, обеспеченной силой земли.
стр. 333. Посмотри же вокруг себя, какие жалкие, расслабленные люди облепили идола («Сикстинская мадонна»).
стр. 350. Какой-нибудь знаменитый профессор долго читает, и нельзя бывает понять, чем же он знаменит. Студенты покорно записывают лекции от слова до слова, чтобы выучить потом это к зачету и сдать экзамен совершенно без помощи книг. Но, бывает, ученый подходит к изложению того знания, которым он сам обогатил науку, и тут становится неузнаваемым, волнуется, преображается даже в своем внешнем облике; совсем другой человек!
стр. 535. Сейчас только были слова в простой, логической связи, и вот они уже воплощены в жизни этого взволнованного юноши, живут в его крови, повышают температуру его тела, вызывают в его лице краску, и все вместе рождают мысль.
стр. 420. Бездарный писатель заменяет себе жизнь бумажной работой; находятся такие же, как он, жалкие читатели, поощряют его, и он верит в себя и так проводит всю жизнь на свободе вместо заключения в больнице для умалишенных.
стр. 434. Оказывается, русские ученые не умеют писать для энциклопедии и надо у них из десяти слов оставить два-три, а то и всю статью самому изложить по-другому.
стр. 482. Искусство как поведение.
стр. 484. Из старых писателей Грибоедов чудесно сказал: «Пишу, как живу, и живу, как пишу». Таков и мой идеал: достигнуть в словесной форме согласия ее с моей жизнью.
стр. 507. У меня теперь была цель писать о любимом, с этого раза я почуял в себе неиссякаемый запас силы внимания к людям, которая не покидает меня и теперь и, мне верится, никогда не покинет. Целебный источник выбился в душу мою из каких-то темных, неведомых недр, и с этого разу я стал независимым, перестал искать спасения в книгах и у мудрецов.
стр. 507. Я пробовал предложить ему деньги.
- Нет, - сказал он с блаженной улыбкой, - ведь я же не врач! Мне просто жалко стало, что такой прекрасный молодой человек мучается какими-то пустяками. Вот я и попробовал вас полечить своим средством: это была простая сахарная пудра.
В изумлении не знал я, что и сказать, и наконец спросил:
- Но вы же все-таки врач по нервным болезням?
- Невропатолог, - ответил он, - живет лестницей выше, вы ошиблись этажом, молодой человек. Я же шлифую стекла для оптического магазина.
стр. 509. Два поступка у каждого ложатся светом и тьмой на всю жизнь: один из этих поступков есть выбор любимого дела, может быть и призвания. Другой поступок относится к выбору подруги жизни. Вот я теперь и должен признаться, как я осекся больно на том и другом и как потом выправился: как избавился от влияния неудач.
Главная страница /
Зал художественной и мудрой литературы