Читальный зал
Рекомендуем
Новости редактора
Страницы из моей жизни
Главная страница /
Зал художественной и мудрой литературы
Страницы из моей жизни
Шаляпин Фёдор – Пермское книжное издательство, 1961. – 240с
Стр. 5. Отцом мать бывала бита много и жестоко; когда мне минуло девять лет, отец пил уже не только по двадцатое, а по «вся дни»; в это время он особенно часто бил её, а она как раз была беременна братом моим Василием.
Стр. 8. Вообще я не особенно обижался, когда меня били, я находил это в порядке жизни. Я знал, что в Суконной слободе всех бьют – и больших и маленьких; всегда бьют – и утром, и вечером. Побои – нечто узаконенное, неизбежное. Но публичная казнь в предбаннике, на виду голых людей и на забаву им – это очень обидело меня.
Стр. 13. По праздникам каменщики и плотники напивались до безумия, устраивали драки; отец тоже пировал и скандалил с ними.
Стр. 37. Все стремятся выйти замуж, все ищут любви. Она, в сущности, является главным содержанием жизни.
Стр. 39. С той поры, что бы я ни делал, делал для женщины. Для того, чтобы заслужить её внимание, её любовь (наше выделение).
Стр. 42. Почти все радовались, что горит богатый, и никто не жалел труда, превращаемого в пепел.
Стр. 60. Товарищи одобрительно похлопывали меня по плечу. Хвалили. Зависти я не заметил ни в одном из них. Это был единственный сезон в моей жизни, когда я не видел, не чувствовал зависти ко мне и даже не подозревал, что она существует на сцене.
Стр. 69. Мне кажется, что в ту пору все обитатели Уфы играли на гитарах. Столоначальник музицировал тихо и мечтательно, подняв глаза к небу и не моргая ими, точно деревянная кукла.
Стр. 72. Избегая жары, мы ехали ночами, и вдруг в одну из ночей нас остановило гиканье каких-то всадников, которые, догнав нас, стали стрелять из ружей…Одна из наших артисток, напуганная происшедшим, преждевременно разрешилась от бремени.
Стр. 75. Я рассказываю как будто всё о пустяках, о мелочах, о маленьких людях; но эти мелочи имели для меня огромное значение. Я на них воспитывался. Мы ведь все воспитываемся мелочами. То, чему учат нас Шекспиры, Толстые, гении мира, даже на разум наш непрочно ложится, а мелочи жизни, как пыль в бархат, проникают в сердце, порою отравляя его, а порою облагораживая. И хочется рассказать о маленьких, хороших людях. Большие-то сами о себе расскажут.
Стр. 80. Искал я работы, но безуспешно. Костюм у меня был оборван. Белья вовсе не было, но всё-таки я ходил в шляпе. Зашёл однажды на лесопильный завод, - рабочие, глядя на шляпу, смеются – «барин»!
Стр. 82. Оказалось, что у меня дифтерит.
«Пропадёт голос!» - с ужасом подумал я. …В лазарете было мучительно скучно. Меня, кажется, забыли в нём. Доктор не приходил, и я валялся день за днём на койке, одетый в какой-то арестантский халат.
Стр. 86. Я был сконфужен до слёз. Я тогда ещё не понимал, что если мы делаем добро людям, так не стесняемся формой. Я взял свёрток белья и на следующий урок пришёл чисто вымытый, выбритый. Усатов снова обратился ко мне с предложением обедать у него.
Стр. 88. Я долго не мог понять, что значит – «опирайте». Оказалось, надобно было опирать звук на дыхание, концентрировать его.
Стр. 99. Когда я решил пойти к Направнику, В.В. Андреев посоветовал мне спеть именно «заклинание цветов». Направник был очень сухой человек, необщительный, сдержанный. Никогда нельзя было узнать, что нравится ему, что – нет.
Стр. 103. Так как я в суд не ходил, боясь судебных учреждений, то решения суда состоялись заочно и всегда не в мою пользу.
Стр. 103. Разнообразные чехи прямо говорили, что если дать роль Шаляпину, так это будет «сплошной позор». До некоторой степени я заслужил такое отношение тем, что спел Руслана скверно. Однако оно казалось мне несправедливым. Если я плох, поучите меня! Но учили меня плохо.
Стр. 105. В прощёное воскресенье я спел Мельника с большим успехом – первым и единственным за весь сезон. Мне много аплодировали, поднесли венок, но среди товарищей по сцене успех мой прошёл незамеченным (наше выделение). Никто не поздравил меня, никто не сказал ласкового слова. А когда я шёл за кулисы с венком в руках, режиссёр, делая вид, как будто всё это не касается его, отвернулся от меня и равнодушно засвистел.
Стр. 118. Мало научить человека петь каватину, серенаду, балладу, романс, надо учить людей понимать смысл произносимых ими слов, чувства, вызвавшие к жизни именно эти слова, а не другие.
Стр. 122. Стасов расспрашивал меня о моей артистической карьере, поругивал казённые театры, называя их «Ваганьково кладбище».
Стр. 126. Люди в синих блузах и фартуках поливали в Париже улицы водою и мыли мостовую щётками. Как матросы – палубу парохода. Заставить бы их Москву помыть! Или – ещё лучше – Астрахань!...Это сознание своей личности, особенно бросилось мне в глаза вообще у всех парижан, даже у извозчиков и слуг.
Стр. 130. Я сказал товарищам, что все мы, конечно, должны уважать чиновников, как людей, необходимых для беспорядка (наше выделение), но на сцене – им не место.
Стр. 142. Вообще у нас на Руси очень любят объясняться в любви, делают это громко, публично, но искренне любить и уважать – не любят или не умеют.
Стр. 149. Ах, эта боязнь наступить на чьё-нибудь раскоряченное самолюбие! Как она мешает работать, жить, чувствовать себя свободным человеком и другом людей!
Стр. 151. Иногда я чувствовал, что подвыпившая компания желала бы вздуть меня, как били в Суконной слободе удачливых людей за то, что им сопутствует удача (наше выделение). Они смотрят на меня, сжав кулаки, и так ядовито спрашивают:
- Сколько получаешь? А? Зазнался!
Стр. 158. Особенно нравилась французам, которых напрасно считают легкомысленными, музыка Мусоргского, - все говорили о нём с искренним восторгом….Мне кажется, что за границей нет таких хоров, как в России, - я объясняю это тем, что у нас хористы начинают петь с детства по церквам и поют с такими исключительными, оригинальными нюансами, каких требует наша церковная музыка.
Стр. 163. Всюду за границей артисты не брезговали советоваться со мной о своих ролях, а иногда и учились у меня немножко, чему я всегда искренне радовался (наше выделение). В России отношение несколько иное, к сожалению.
Стр. 175. В первом ряду сидели худощавые дамы, вставленные в корсеты, аплодируя, они болтались в корсетах как пестики в ступках.
Стр. 178. Во всех трудных случаях жизни лучше всего помогают дамы.
Я ещё раз убедился, как великолепно и просто держат себя истинно культурные люди.
Стр. 200. После объявления войны мелкие деньги моментально исчезли из обращения….В Париже мне нечего было делать, и страшно, впервые за всю жизнь, тянуло на родину.
Стр. 203. Спокойный народ норвежцы, а как торопятся почтить своих великих людей!
Перейти в начало текста
Главная страница /
Зал художественной и мудрой литературы