Читальный зал
Рекомендуем
Новости редактора
Маска и душа
Главная страница /
Зал художественной и мудрой литературы
Маска и душа
Шаляпин Фёдор - М.: Книжная палата, 1990. - С. 223 – 646
Стр. 230. Не знает как будто середины русский темперамент. До крайности интенсивны его душевные страдания, его чувствования. Оттого русская жизнь кажется такой противоречивой, полной всяких контрастов… Да, действительно, ни в чём, ни в хорошем, ни в дурном, не знает середины русский человек (наше выделение).
Стр. 235. Но страх перед Яшкой был особенный – сладкий. Яшка пугал, но и привлекал к себе неотразимо. Всё в нём было чудно: громоподобный, грубый хриплый голос, лихой жест и весёлая развязность его насмешек и издевательств над разинувшей рты публикой.
Стр. 237. Русские люди поют песню с самого рождения. От колыбели, от пелёнок (Так ли последние сто лет? – наша вставка и выделение). Поют всегда. По крайней мере, так это было в дни моего отрочества. Народ, который страдал в тёмных глубинах жизни, пел страдальческие и до отчаяния весёлые песни. Что случилось с ним, что он песни эти забыл и запел частушку, эту удручающую, эту невыносимую и бездарную пошлость?.. Уж не фабрика ли тут виновата, не резиновые ли блестящие калоши, не шерстяной ли шарф, ни с того, ни с сего окутывающий шею в яркий летний день, когда так хорошо поют птицы? Не корсет ли, надеваемый поверх платья сельскими модницами?
Стр. 238. Если и есть в церкви опиум, то это именно песня.
Стр. 240. Соло-то я получил, но каждый раз, когда наступал момент петь, сердце как-то обрывалось и опускалось ниже своего места от неодолимого страха.
Стр. 363. За чашкою чаю, коммунист Ш., увлекаясь хорошо разыгрываемой пьесой, вдруг замечает мне:
- По настоящему вас, актёров, надо уничтожать.
Почему же? – спросил я, несколько огорошенный приятной перспективой.
- А потому, что вы способны размягчить сердце революционера, а оно должно быть твердо, как сталь.
Стр. 373. Не имея на душе никаких грехов против власти, кроме затаённого отвращения к укладу жизни, созданному новым режимом, я как будто не имел оснований бояться каких-нибудь репрессий и особенных, лично против меня направленных, неприятностей. Тем не менее, по человечеству, по слабости характера, я стал в последнее время чувствовать какой-то неодолимый страх. Меня пугало отсутствие той сердечности и тех простых человеческих чувств в бытовых отношениях, к которым я привык с юности. Бывало встретишься с людьми, поговоришь по душе. У тебя горе – они вздохнут вместе с тобою; горе у них – посочувствуешь им. В том бедламе, в котором я жил, я начал замечать полное отсутствие сердца. Жизнь с каждым днём становилась всё официальнее, суше, бездушнее («блокадный Ленинград» случился гораздо раньше, чем зимой 1941/42 годов и, кажется, снова пришёл в сообщество россиян? – наша вставка). Даже собственный дом превращался каким-то неведомым образом в «департамент». Я очень серьёзно захворал. От простуды я очень серьёзно заболел ишиасом. Я не мог двигаться и слёг в постель…И никто, никто – из друзей, из театра, никто не интересовался и не спрашивал, как Шаляпин? Знали, что болен, и говорили: «Шаляпин болен», - и каменное равнодушие. Ни помощи, ни привета, ни простого человеческого слова.
Стр. 376. Против этого я резко восстал. Единственные в мире по богатству и роскоши мастерские, гардеробные и декоративные императорских театров Петербурга имеют свою славную историю и высокую художественную ценность…Влияние у Ленина было, потому что все костюмы и декорации остались на месте, и никто их больше не пытался трогать. Я был счастлив. Очень мне было бы жалко, если бы эта приятная театральная вековая пыль была выбита невежественными палками, выдернутыми из обтёртых мётел…
Стр. 378. Троцкий четко ответил:
- Неужели Вы думаете, товарищ, что я не понимаю, что значит, когда не хватает хлеба? Но не могу же я поставить на одну линию солдата, сидящего в траншеях, с балериной, весело улыбающейся и танцующей на сцене.
Я подумал:
- Печально, но резонно.
Стр. 378. Комиссара А.В. Луначарского я однажды – задолго до революции - встретил на Капри у Горького…Он заговорил с Горьким по поводу какой-то статьи, и в его разговоре я заметил тот самый южный акцент, с которым говорят в Одессе.
Стр. 379. Я понимал, конечно, что больше уже не существует ни частных ложек, ни частных вилок – мне внятно …объяснили, что это принадлежит народу. Тем не менее я отправился в Дом Советов с намерением как-нибудь убедить самого себя, что я тоже до некоторой степени народ.
Стр. 380. Это говорилось так приятно, что я подумал:
- Вот с такими революционерами [как Л.Б. Каменев, шурин Троцкого] как-то и жить приятнее: если он и засадит тебя в тюрьму, то по крайней мере у решётки весело пожмёт руку…Дома уже кто-то приходил высказывать соображения, что картины, которые у меня висят, тоже народные.
- Почему же вы один любуетесь на них? Хе, хе…Народ тоже картины любит…
Пожалуй, правда, думал я. Но когда я затем видал эти картины в Берлине на выставке у антикваров, я спрашивал себя, о каком же народе Каменев толковал:
- Русском или немецком?
Стр. 383. Дзержинский, видимо, не принадлежал к тем отвратительным партийным индивидуумам, которые раз навсегда заморозили свои губы в линию ненависти и при каждом движении нижней челюсти скрежещут зубами…
Демьян Бедный считается официальным поэтом социалистической России. Кто-то выдумал анекдот, что, когда Петроград был переименован в Ленинград, то есть, когда именем Ленина окрестили творение Петра Великого, Демьян Бедный потребовал переименования произведений Пушкина в произведения Бедного. Анекдот правильно рисует роль Демьяна при большевистском «Дворе»…Квартира Бедного в Кремле являлась для правящих верхов чем-то вроде клуба, куда важные…сановники забегали на четверть часа не то поболтать, не то посовещаться, не то с кем-нибудь встретиться.
Стр. 388. Среди них находился финляндский коммунист Рахия и русский коммунист Куклин, бывший лабазник, кажется. Пока ели картошку, всё шло хорошо. Но вот кому-то вздумалось завести разговор о театре и актёрах.
Рахия заявил, что таких людей, как я, надо резать.
Кто-то полюбопытствовал:
- Почему?
Ни у какого человека не должно быть никаких преимуществ над людьми. Талант нарушает равенство… Да что ты понимаешь в пролетариате?
Тут я забыв мой долг хозяина дома быть деликатным, что называется, взвился штопором и, позеленев от бешенства, тяжёлым кулаком хлопнул по гостеприимному столу. Заиграла во мне царская кровь Грозного и Бориса:
- Встать! Подобрать живот, сукин сын! Как ты смеешь со мной так разговаривать?.. Навоз ты этакий, я Шекспира понимаю, а тебя понять не могу. Молись Богу, если можешь, и приготовься, потому что я тебя сейчас выброшу в окно на улицу…
Стр. 390. В том соединении глупости и жестокости, Содома и Навуходоносора, каким является советский режим, я вижу подлинно российское. Во всяких видах, формах и степенях – это наше родное уродство. … Есть такие заумные футуристы, которые на картинах пишут какие-то сковороды со струнами, какие-то треугольники с селезёнкой и сердцем, а когда зритель недоумевает и спрашивает, что это такое? – они отвечают: «Это искусство будущего…» Точно такое же искусство будущего творили наши российские строители. Они знают!..
Таким образом, произошло то, что все «медали» обернулись в русской действительности своей оборотной стороной. «Свобода» превратилась в тиранию, «братство» - в гражданскую войну, а «равенство» привело к принижению всякого, кто смеет поднять голову выше уровня болота. Строительство приняло форму сплошного разрушения, и «любовь к будущему человечеству» вылилась в ненависть и пытку для современников…Большевистская практика оказалась страшнее большевистских теорий. И самая страшная, может быть, черта режима была та, что в большевизм влилось целиком всё жуткое российское мещанство с его нестерпимой узостью и тупой самоуверенностью.
Стр. 399.В этот мой выезд из России я побывал в Америке и пел концерты в Лондоне. Половину моего заработка в Англии, а именно 1400 фунтов, я имел честь вручить советскому послу в Англии Красину. Это было в добрых традициях крепостного рабства, когда мужик, уходивший на отхожие промыслы, отдавал помещику, собственнику живота его, часть заработков. Я традиции уважаю.
Стр. 405. Тяжело русскому человеку без внутренней досады признать заслугу, поклониться таланту. При первом случае он торопится за эту испытанную им досаду страстно отомстить…Почему это в нашем быту злое издевательство сходит за ум, а великодушный энтузиазм за глупость…Неужели же ум – это умение видеть всё в плохом свете. А глупость – видеть хорошее?
Почему это русская любовь так тиранически нетерпима? Живи не так, как хочется, а как моя любовь к тебе велит. Поступай так, как моей любви к тебе это кажется благолепным. Я полюбил тебя, значит – создавай себя в каждую минуту твоей жизни по моему образу и подобию. Горе тебе, если ты в чём-нибудь уклонился от моего идеала.
Стр. 407. К великому моему сожалению, у большинства дирижёров отсутствует чувство (именно чувство) ритма. Так что первый удар сплошь и рядом оказывается или короче второго, или длиннее. И вот когда дирижёр теряет такт, то забегает вперёд, этим лишая меня времени делать необходимые сценические движения или мимические паузы, то отстаёт… - правильная работа становится для меня совершенно невозможной… Быть «вежливым» за счёт Моцарта, Римского-Корсакова и Мусоргского, которого невежественный дирижёр извращает и подлинно оскорбляет, - я едва ли когда-нибудь себя уговорю (наше выделение).
Стр. 410. После этой утомительной сцены пульс у меня 200.
Стр. 412. В Петербургский январь очень приятно чувствовать, что через два-три дня увидишь яркое солнце и цветущие розы. Беззаботно и весело уехал я на Ривьеру.
…Когда я, рассказывая об этом моим русским приятелям, спрашиваю их, зачем эти люди меня оскорбляли, они до сих пор отвечают: Потому, что они гордились вами и любили вас.
Странная, слюнявая какая-то любовь!
Стр. 415. О том, что у человека можно отнять сделанный ему подарок, додумались только представители пролетарской культуры.
Стр. 428. В той интонации вздоха, которую я признавал обязательной для передачи русской музыки, нуждается и музыка западная, хотя в ней меньше, чем в русской, психологической вибрации. Этот недостаток – жесточайший приговор всему оперному искусству.
Перейти в начало текста
Главная страница /
Зал художественной и мудрой литературы